(с) mobius 2003

Пригодится:
Ab ovo usque ad mala - от начала до конца.
Panem et circenses - хлеба и зрелищ.
Gratis - бесплатно
Посвящается моему коврику для мыши.

VIVA LIBERTAS - часть 1

Закат отгорел-отпылал, дотлевает.
Смотрим в костер. Устало молчим.
Думаем: кто-то ведь нас вспоминает,
Затерянных в этой бескрайней ночи.
Наши глаза. И горячие руки...
Хочется верить, что всё это так.
Верим. Для нас, в бесконечной разлуке
Вера такая - совсем не пустяк.

Удивительное дело - философия войны.
Сколько поколений сменилось, сколько людей родилось и умерло, даже не представляя себе, что такое мир. Вековые войны порождали титанов. Что ни воин - то громадная личность, символ, а то и целая эпоха.
И сколько нужно выковывать в людях жёсткость и покорность, чтобы безжалостный хроникёр отметил вскользь: “Жены и дети воинов, не принимавшие участия в сражении, добивали оставшихся в живых”?..

**********************************

Парень раздраженно поправил повязку на лице, глаза нестерпимо слезились - колкий сухой песок казался неистребимым вездесущим злом. Счастье, что сегодня не было ветра, а то можно было бы застрелиться прямо здесь. Парень неловко пошевелился, пот градом струился по лбу и щекам.
- Мать твою... Цубаров...
Передатчик немедленно откликнулся на эту невольно вырвавшуюся фразу:

"Четвертый, Четвертый, Баллестер слушает, говорите..."

Кватре плотнее надвинул темные песочно-защитные очки, закрывающие пол-лица и делающие его похожим на уродливую гигантскую стрекозу:
- Баллестер, Баллестер, я говорю, что если этот чертов транспортник не появится через тридцать секунд, я выйду с белым флагом и буду орать "Я тут! Спускайтесь и убейте меня!!".

"Четвертый, шутки в сторону".

Сухой металлический голос в наушнике принадлежал какому-то мудаку без чувства юмора. Виннер облизнулся, чувствуя резкий соленый привкус пота на губах. Внезапно до одури захотелось пить.
- Баллестер, Баллестер, а кто шутит? И где, мать вашу, обещанная противобаллистическая система? Должна была прибыть четыре минуты назад. Убей бог, нихера не вижу.

"Четвертый, Четвертый, говорит Баллестер... И не увидите..."

Нет, оказывается у мудака в штабе все-таки есть чувство юмора. Только оно какое-то не смешное. Специфичное.
Кватре пошевелился, задыхаясь от испарений собственного тела, укутанного в душный маскировочный халат. Раскаленный воздух пустыни колыхался, словно пар над вскипающим чайником, издеваясь над зрением, размашисто рисуя фантастические миражи. Виннер зажмурился, выдохнул и, приподнявшись на локтях, с усилием перевернулся на спину:
- У нас теперь невидимые зенитные ракетные системы? Я бы сказал "ура", но такого не бывает.

"Четвертый, Баллестер говорит... Приступайте к плану "Б-4". Возникли затруднения".

Кватре тяжело вздохнул и расслабился. Поддержки и прикрытия с земли можно не ждать. План "Б-4" - это значит захватить транспортное средство, уничтожить всех возможных свидетелей, доставить вышеупомянутое транспортное средство и груз в целости и сохранности. Доставить в центр. Никакого прикрытия.
Одному.
Легко. Как два пальца.
Кватре не без труда избавился от передающего устройства и уничтожил его. Последнее время транспортники типа "Barte" были оснащены мощнейшими системами отслеживания. Кватре не без удовольствия представил себе тот дикий взвизг, которым взорвался передатчик в ухе того урода-диспетчера из центра, когда Кватре смял в руках свой микрофон.
Всё. Теперь только ждать.
На его маскировочном халате ядовито-красным пестрели отличительные знаки подразделения "Спетум", принадлежащего Цубарову. Если бы у Четвертого спросили, как чувствует себя червяк на крючке, то он знал бы, что ответить. С этими алеющими нашивками на спине и плечах, он чувствовал себя вооруженной до зубов наживкой и беззащитной мишенью одновременно.
Здесь все решает случай, и Четвертый жив до сих пор лишь потому, что Удача на его стороне.

Парень несколько раз моргнул, надеясь избавиться от пелены слез, застилающих глаза и липко оседающих на ресницах. Чертов песок, никакие очки не спасают. Глаза и впрямь слезились так, что Кватре с легкостью сыграл бы в каком-нибудь тупом дамском ток-шоу роль всеми покинутой беременной девицы и получил бы за это дело "Оскара". Может, даже два.
Он не знал, сколько еще придется ждать. Цубаров и "Бабочка" последнее время не отличались пунктуальностью, словно издеваясь над разведкой Альянса. Виннер уже начал дремать, когда тишина прожаренной пустыни взорвалась грохотом гигантских вертолетных лопастей. Кватре лениво сел и зевнул. Воздух вокруг вздыбился белым песком.
Мутным молочным адом обернулась жара.
Пилот транспортника живо отреагировал на маскировочный халат Кватре и немедленно начал снижение, когда Четвертый отчаянно замахал над головой темно-синим платком. Для "Спетума" это был сигнал "Помоги мне".
- Девушка, которая опаздывает на свидание, не может вызывать доверия. - Протянул Кватре, выпростав из вакуумного мешка новейший итальянский Спектр-12. Неспешной, словно выверенной походкой, лжеспетумец направился в сторону приземляющегося грузного транспортника. Спектр оттягивал левую руку - Альянс не экономил на вооружении, хоть это радовало. Кватре отстегнул походный нож от тугого ремня над коленом. А большего ему и не требовалось.

Ему было 20 лет.

Он был профессионалом.

Огромное, тугое брюхо громадного псевдо-вертолета коснулось взрыхленной поверхности, шасси на метр ушли в рассыпчатый песок. Кватре к тому времени уже подобрался к нему вплотную. Казалось, все внимание Виннера было сосредоточенно на том, как бы поднявшимся ветром не сдуло его плохо подогнанный защитный капюшон.
А дальше все пошло как обычно, по странному заведенному порядку, бесконечное дежа вю. Как "День Сурка", выстраивались коридоры событий, похожие друг на друга, как капли воды.
Кватре двумя очередями из Спектра взорвал сложнейший кодовый замок люка, ведущего в пассажирский отсек. Остатки пуль в патроннике израсходовал на троих сопровождающих груз. Один из них успел врубить внутреннюю сигнализацию, прежде чем умер, захлебнувшись собственной кровью. Кватре театрально закатил глаза. Он почему-то никогда не успевал убить всех достаточно быстро. В транспортниках всегда было трое сопровождающих, и один из них обязательно успевал врубить аварийку. На вой сирены обычно отзывался плохо вооруженный второй пилот и безоружный бортпроводник. Всегда одно и то же.
Кватре подумал о том, что, если бы он сам был бортпроводником на транспортнике, то насрал бы он на устав и вооружался бы как следует перед каждым вылетом. Кватре не стал бы умирать без оружия в руках. Кватре вообще не собирался умирать.
Ни на секунду не допускал подобной мысли.

Ведь жизнь прекрасна.

Контрольный выстрел в голову. Плечо не чувствует резкой отдачи от ствола. Маслянистыми узорами кровь по полу. Холостые щелчки - обойма закончилась.
Кватре избавлялся от бортпроводника и второго пилота "вручную" - времени на перезарядку Спектра не было. И затем оставалось самое трудно - убрать первого пилота, не повредив кабину управления.
Виннер сидел рядом с трупом солдата, врубившего сирену, и терпеливо ждал, когда же обезумевший от страха капитан экипажа выйдет самостоятельно. Кватре мог бы выломать дверь, но сегодня ему было лень. Он сидел и терпеливо ждал. Время от времени пиная труп в плечо, чтобы хоть как-то отсчитывать секунды.

Не то чтобы он изменился. В пятнадцать лет он был способен разнести колонию дотла и убивал не менее профессионально, чем сейчас. Просто раньше он испытывал искренние угрызения совести после каждого убийства. А сейчас сидел и бил в чужое остывающее плечо кованым носком тяжелого армейского сапога.
Осторожный щелчок замка-щеколды. Наконец-то. Кватре вскинул руку и позволил противнику два раза выстрелить и ровно два раза промахнуться. Так нужно, чтобы тщательнее скоординировать траекторию выстрела, того единственного выстрела, который разнесет голову капитану транспортника и не повредит ни единого прибора в кабине управления.

Ему 20 лет.

Он - профессионал.

Год 201 А.С.

Аккуратно свалив трупы в кучу, Кватре не спеша вошел в кабину пилота, поудобнее устроился в кресле и скинул капюшон. Волосы были насквозь мокрыми от пота, лицо лоснилось. Следом за капюшоном в сторону полетели очки и "намордник" - респиратор. Резкий неприятный запах мочи тут же ударил ему в нос. Он покосился на кресло второго пилота. Похоже, вой аварийки заставил бедолагу обмочиться. Такое в практике Виннера случалось в первый раз, и он сочувственно покачал головой.
Отключить автопилот.
Подняться. Очень, очень низко лететь, чуть не бороздя потрепанным днищем жаркие пески ливийской пустыни, чтобы не засекли радары. Цубаров наверняка уже знает, что один из его транспортных самолетов пропал, надо торопиться.

- Говорит Центр - Баллестер, вам дано тринадцать секунд, чтобы сообщить свой идентификационный номер, в противном случае вы будете уничтожены. Начинаю обратный отсчет.
"4-r-g-v-u-h-v" - Прогремело в динамиках под потолком.
- Вам открыта третья посадочная полоса. С возвращением, Четвертый. - На лице оператора появилась и тут же исчезла усталая улыбка.
Через пятнадцать минут дверь ангара со скрежетом отъехала в сторону, впуская Кватре в свой прохладный сумрак, мерцающий голограммами топографических карт. Оператор, курирующий его в этой миссии, вскинул руку, чтобы привлечь внимание. Привлечь внимание Четвертого Пилота, снова вернувшегося с победой. Виват, Четвертый Пилот. Да здравствуют Герои! Да? Да!
Да, теперь он не просто герой. Легенда. Ёб его мать...
Кватре заметил:
- А, это ты опять. То я думаю - голос знакомый. - Сказал, а про себя подумал: "Мудак без чувства юмора". Кажется, его зовут Чендлер. Но это не важно. Потому что имя - это именно то, чему здесь никогда нельзя верить.
- Как все прошло? - Традиционный вопрос. Без интереса, без участия. Просто, чтобы спросить.
- Хорошо. - Традиционный ответ, ставший частью въевшегося в кожу ритуала.
- Отчет. Не надо. Я. Напишу. - Отрывочно огрызнулся оператор, пытаясь сосредоточиться на клавиатуре.
Кватре бережным жестом придвинул трехногую табуретку и присел на нее. Новейшие системы вооружения и раздолбаные старые трехногие табуретки - в этом весь этот гребаный Альянс.
Оператор невольно покосился на Виннера. От того разило потом и жаркой усталостью, но даже так он оставался самым красивым парнем на этой дурацкой Ливийской базе. В лучшие времена Виннер наверняка нашел бы себе работёнку поудобнее, чем разгребать для Альянса эти кучи дерьма.
Виннер потянулся, ухватил оператора за подбородок и повернул его голову в сторону главного монитора. Пальцы Кватре были горячие и липкие от пота.
- Что это значит?
- Где? - Чужие влажные пальцы требовательно прикасаются к коже. От этого двоится в глазах.
- Надпись о прибытии "Нового Пилота". - Кватре вскинул свободную руку и указал на главный монитор. - "Пилота". С большой буквы слово "Пилот" пишут только когда говорят о... Кто это? И в честь чего? Мне казалось, я сам неплохо справляюсь.
- Я не стану разглашать секретн...
- Я не стану обижаться, если ты разгласишь. - Кватре расстегнул тугой ворот куртки. - Я же не обиделся, когда ты не предупредил меня о том, что прикрытия не будет. Хотя ты знал об этом еще задолго до того, как я получил это задание.
- Я не... Как ты догадался, что центр отказал тебе в прикрытии?
- Противобаллистические комплексы не так легко таскать туда-сюда. Прежде чем принять решение об их переброске, нужно собрать слишком много подписей. Такие дела всегда решаются заранее. - Голос Кватре звучал тише, чем обычно и это настораживало.
Оператор прекрасно знал, что Кватре никогда не позволяет себе лишнего. Он не из тех психов, что стреляют направо и налево. Слишком брезглив и щепетилен. Поэтому оператор не опасался за свою безопасность, но упрямо повторил:
- Я не могу ничего тебе сказ...
- Позавчера ты гульнул с базы. По-моему, никто, кроме меня, не заметил этого.
Оператор поморщился:
- Кодовое имя - "Третий Пилот".
- Кодовое имя - "Трова Бартон". - Немедленно, словно выдрессированная собака, эхом отозвался Кватре.
Оператор молчал.
Виннер тяжело поднялся на ноги и побрел к выходу. Оператор проводил его глазами в которых застыло какое-то неопределенное выражение.

Жилые комплексы располагались в бункерах под землей. Альянс уважал и ценил таких, как Четвертый, поэтому Кватре мог забыть о тесных комнатках, в которых ему так часто приходилось жить раньше. Длинный казенный коридор и пучки проводов, отбрасывающие живые колышущиеся тени, прерывисто гудит вентиляционная система - здесь можно было бы снять какой-нибудь дрянной дешевый фильм ужасов.
Войдя в свою квартиру, - это была именно полноценная квартира, предмет зависти почти всех сотрудников базы, - он машинально врубил воду в ванной и медленно стянул с себя куртку.

Пятна крови на хлопчатой вылинявшей ткани.

Вопреки устоявшемуся мнению, Кватре и остальные пилоты никогда подолгу не общались. За всё время той памятной войны Колоний можно было по пальцам сосчитать часы, когда они пятеро собирались вместе. Каждый Пилот представлял свою Колонию, у каждого была отдельная миссия, обособленный руководитель и своя собственная боевая машина.
Самые близкие, самые далекие люди.
По пальцам можно было сосчитать часы, за которые они стали друг другу семьёй, стаей одной крови.
Пятерка малолеток, заставившая содрогнуться зажиревшую дряхлую грязную Землю.
Так редко видевшие друг друга, но никогда не забывающие о том, что их пятеро.
Кватре стоял, не двигаясь, под вяло льющейся прохладной отфильтрованной водой, и старался ни о чем не думать.
Значит, не один он такой. Не вынес мира.
Не пацифист, не пацифист... Разочарование Релены - Миротворца.
Профессионал. И еще четыре профессионала, о которых все подспудные мысли, все мятые воспоминания, все неудавшиеся попытки самоубийства. Урод. И еще четыре урода, выкидыши общества с сухими глазами. Маленькие дети - аутисты, которых приберегли на крайний случай, потому что убивать детей - негуманно.
Особенно, если эти дети сами убивают. Виртуозно и мастерски.
Негуманно пускать в расход такие ценные ресурсы.
Пятеро серебряных пуль многоразового использования.
Кватре вздохнул. Завтра не будет одиночества.
Он не мог толком сказать: радовало это или огорчало. Одно он мог сказать точно - это пугало. Это заставляло вспоминать. И еще это было... Жгуче стыдно. Громче Кватре об идее абсолютного пацифизма кричала только Релена Дарлиан.
А теперь...
Он первый вернулся на войну.
И завтра он взглянет в глаза Третьему и заставит себя улыбаться, давя тошнотворные приступы чувства вины.
Стыдно... Зато - профессионал.
Доспехи давно уничтожены, но его личный новейший истребитель называется "Песчаная Скала"... Он сам, своей уверенной рукой выводил аккуратные буквы вонючей масляной краской на серебристо-блестящем боку самолета.

Тошнотворные приступы чувства вины.

"Песчаная Скала" - Легендарный Sandrock...

Он проснулся, потому что ему приснилось, что кто-то выстрелил в него. Вздрогнув, выдохнул и впустил в зрачки белый люминесцентный свет.
- У всех теперь есть секреты. У тебя не вижу ни одного. - Сквозь воспоминания о сне, донеслось до его ушей. Он не сразу осознал, что эти слова были реальны.
Кватре медленно сел. Он уснул одетым на неразобранной постели. Трова отступил на пару шагов и снова сказал:
- У тебя не вижу ни одного.
Кватре смотрел в повзрослевшее смуглое лицо итальянца и понимал, что не сможет улыбаться ему. По крайней мере, сегодня.
Чувство стыда, к которому он так прилежно готовился накануне - его не было.
- Как ты вошел? - Вместо приветствия машинально отозвался он.
- Секрет, я сказал. - Трова продолжал стоять посреди комнаты. Кватре коснулся босыми ступнями нагретого пола и, чуть пошатнувшись, встал.
- Захваченный вчера транспортник Цубарова не оправдал надежды Альянса. - Бартон смотрел сквозь Кватре. Слова казались ломкими и прозрачными. Голос итальянца стал чуть более объемным, грудным. Но кроме этого ничего не изменилось. Ему было так трудно делать вид, что он словно в первый раз видит этого растрепанного светловолосого парня с яркими, обманчиво-ласковыми глазами.
- Я знаю. Подсадная утка. Зато теперь Цубаров точно знает, что Альянс сотрудничает с его контрразведкой. - Так же ломко ответил Кватре, расширенными зрачками пытаясь поймать отстраненный взгляд бывшего сородича по стае. "У нас по-прежнему одна кровь, или ты решил притвориться человеком?" - спрашивали внимательные глаза Четвертого.
Чёрными провалами звали к себе бездонные ямы прошлого.

Форма Кватре смялась за ночь. Это, дыхание, тепло, запах тела, гул проводов и отголоски переговоров по внешней связи... Все это в какой-то момент стало разбухшим, осязаемым, осторожно вскрывающим грудную клетку в поисках сердца.

На Трове была такая же военная униформа элитного подразделения, в честь былых побед названного "Gundam".
У него тоже еще оставалось дыхание, тепло и запах тела. Он тоже слышал гул проводов и отголоски металлических переговоров...

- Зачем ты согласился на выполнение задания, если знал, что косвенно это повредит стороне, за которую ты воюешь? - Трова говорил тихо, почти не разжимая губ. В пятнадцать лет он говорил точно так же.

Дежа вю...

- Как ты вошел? - Кватре сделал неуверенный шаг навстречу.
- Ты уже спрашивал.
- Ты не ответил.
- Я не ответил.

Дежа вю...

Выждав минуту отчужденности, Кватре подошел вплотную и обнял этого тихого серьезного человека.
Сначала неуверенно, трусливо. Но шли мгновения, и ничего не менялось. Тогда он вцепился в Трову с отчаянием теряющего разум.
Потому что внезапно ему показалось, что ему снова пятнадцать, что он снова боится смерти и воюет за призраки.
Ну же, Трова, скажи ему то, что он хочет услышать.
Трова молчал, но руки его медленно заскользили по чужой напряженной спине, обнимая в ответ, синяками оставляя болезненные воспоминания о минутах слабости. Перевернутые страницы открываются вновь, вымытые от крови, очищенные от пыли, продезинфицированные после вываленного на них дерьма.
И на этих страницах - способность верить и надежда, идеальный мир...
Теперь эти двое, что держатся друг за друга с такой силой, словно стены вокруг них рушатся, знают, что утопии никогда не воплощаются в реальность.
- Я ничего не слышал о тебе. - Дыхание Бартона греет шею, и каждое срывающееся с его губ слово поднимает температуру кожи на градус.
- Да. А ты где был? - Кватре чувствует, что от напряжения немеют руки.
- КСБ. Королевские силы безопасности. Санк. - Отрывочно, словно рапортуя, огрызнулся Третий.
- Санк? - Почему-то не удивился Кватре. - Катарина?
Трова промолчал. Если бы Катарина была жива, она бы не позволила... Она бы не позволила Бартону вновь взяться за оружие. Странно, но Кватре подумал о том, что она умерла от передозировки... Или от шокотерапии в психбольнице. Её такие странные прозрачные глаза, они горели червоточиной фанатизма.
- Хиро ушел в подполье, пытается работать в разведке, но теперь ему точно не дадут. Пригонят сюда или на базу в Туггурте, в Алжире. Нас туда же перебросят, я уверен. Тем более теперь, когда Цубаров захочет проучить Альянс и припугнуть своих. Он наверняка разнесет этот наш Ливийский плацдарм по пустыне... А Альянс, зная это, вряд ли станет тратить силы на защиту этой базы.
Кватре зачем-то кивал после каждой фразы, загнанной лошадью тяжело дыша Бартону в ухо. Третий говорил с паузами, надеясь, что это не выдаст предательской дрожи в голосе:
- Максвелл занимался транспортными перевозками, пока не нарвался на пиратов, теперь где-то в Найроби возится с антиправительственными группировками. "Кремниевый мессия" - вот как они его называют. Боятся как дьявола. Хиро тоже под ножом был, чипы вставлял. Я знаю, слышал. И он тоже парой - тройкой не ограничился. Чанг? Скоро будет здесь. Был террористом, его взяли, но вместо неба в клетку предложили войти в подразделение "Gundam". Согласился сразу же.
Под конец речь Бартона становилась все более и более эмоциональной. Кватре не перебивал, потому что Третий говорил редко и мало. И если говорит сейчас - значит, не нужно перебивать... Потом надолго замолчит снова.
- Ты давно здесь?..
- Полгода, Трова. Полгода... Один.
Про свои пять лет разлуки Третий не сказал ни слова.

*************************************

Базу в Ливии пришлось уничтожить. Альянс предпочел сделать это сам, буквально за день до того, как туда нагрянули две элитные роты "Бабочки" и Цубарова - "Протазан-7" и "Спетум".
Как и предсказывал Бартон, его и Кватре секретным рейсом, не позволив даже сесть за штурвалы самостоятельно, перевезли в Алжир, на базу под Туггуртом.
Афины, Туггурт, Бейрут и Лиссабон образовали так называемый "Средиземноморский бастион" - оплот милитаристов. Когда-то, как и положено бастиону, в нем было пять "углов", но Цубаров три месяца назад почти полностью вырезал Порт-Саид, входивший в "Средиземноморский бастион", и положил этим самым начало открытому противостоянию Альянса и Повстанцев.
Тактическое руководство Альянса предполагало, что следующий удар будет нанесен по Лиссабону, так как он был хуже всех укреплен (Испания слишком долго тянула со вступлением в Альянс) и имел существенные стратегические преимущества. Разрушив его, можно было смело начинать кромсать Европу, потому что ближайшая столь же мощная опора Альянса в западной Европе находилась слишком далеко - в Париже. Мадрид мог бы стать существенным препятствием сухопутному продвижению войск, но, как уже было сказано выше, Испания слишком долго тянула со вступительным взносом в казну Альянса.
Впрочем, Цубарову было все равно - он не собирался воевать сухопутно. Пилоты и новейшие разработки военной воздушной техники, именно эти две составляющие победы держал в руках чудом выживший в войне Колоний ренегат.
"Epyon" и знаменитые серийные "Дева" под его чутким руководством сплотились в единое непобедимое целое в проекте, получившем кодовое название "Боевой Молот". Истребители "Боевой Молот" имели ТТХ на порядок выше машин Альянса, работали на принципиально новом виде топлива, разработанного технологами Цубарова, имели возможность вертикального взлета и водного приземления. Переработано было все, от фюзеляжа до геометрии крыла.

Альянс боялся.

Альянс снова собирал Пилотов "Gundam".

Альянс знал, что эти дети никогда не станут взрослыми, потому что рождены войной.

Альянс щедро подарил им возможность снова умереть. Умереть за родителей, которые чуть не сделали аборт.

- Трова, у меня паранойя. - Кватре веселился.
- Да.
- Я хочу спать.
- Скоро посадка.
- Трова... Разбуди, когда сядем.
"Говорит Баллестер. Вы совершаете посадку..."
Трова подумал о том, что у всех операторов всех посадочных полос Альянса один и тот же чёртов позывной...
Мудаки без чувства юмора.
- Разбейте нас, разбейте нас, разбейте нас! - Веселый крик Кватре. Кондиционированный воздух внутренностей самолета.
- Знаешь, что такое "Баллестер", Трова?
- Арбалет. - Тихо отозвался Трова, накрывая ладонью сжатый кулак Кватре. - Дерьмовое имя для диспетчера...
Сжатый кулак Кватре. Одиночество предполагает силу. Виннер расслабился и широко улыбнулся.
"Говорит Баллестер, высота вашего борта составляет..."
- Идите в жопу!!! - Улыбаясь, крикнул Кватре. Не одинокий и больше не сильный.
Приземлились гадко. То ли посадочная полоса была хуже некуда, то ли пилот у них был ниже всякой критики. Скорее всего, и то и другое.
В качестве отступного пригнали трап, так что с борта самолета Третий и Четвертый сошли цивилизованно.
Всё то же самое. Абсолютно. Эта база была настолько похожа на Ливийскую, что Кватре невольно подумал о галлюцинациях. Жилые корпусы под землей, коридоры-близнецы, опутанные сетями вентиляционных систем и жирных проводов с веселой разноцветной изоляцией.
И Чендлер...
Черт побери, опять Чендлер.
Вездесущий Чендлер как олицетворение оператора-диспетчера, который незримо всегда дышит в спину, всегда рядом, всегда готов сообщить о том, что прикрытия не будет.
Он проводил Пилотов в специально выделенную начальством пилотскую квартиру. Начальство любило профессионалов и не считало за низость изредка неуклюже полизать им задницы. Трова нахмурился. Огромная шестикомнатная хоромина. Не стоит строить иллюзии на сей счет. В этой квартире должны будут разместиться пять человек.
Бартон прикинул, можно ли будет стребовать с руководства базы отдельную жилплощадь.
Нельзя.
Один душ на всех. Черт.
Достаточно большая квадратная зала с ободранными обоями и застоявшимся запахом сырости и пыли. Пять дверей в узкие длинные безоконные коридоры-комнаты с номерками на пластиковых выдвижных дверях: "1, 2, 3...". Все распределено заранее. Даже в таких мелочах лишают права выбора.
Чендлер сухо и суетливо представился Бартону:
- Чендлер. Оператор. Личный номер... Впрочем, это не важно. С сегодняшнего дня я буду работать с вами.
- В каком смысле? - Спокойно уточнил Трова. Странно, но в его мягком голосе Чендлеру послышалось презрение.
- Начальник диспетчерской группы, которая отныне будет курировать вас.
Трова кивнул.
- Ты можешь идти. - Махнул рукой Четвертый. Несмотря на свою обманчивую внешность, черты рода Виннеров все отчетливее проявлялись в нем. Вместо "до свидания" ему естественнее было сказать "ты свободен". Трова не удивился этой явной перемене, потому что это было ожидаемо. И потому что эта перемена никак не отразится на отношениях Четвертого и Третьего. Они могли бы переспать, настолько они были близки. Может быть, именно по причине этой близости они этого и не делали. Потому что это было не нужно.
Сестра Кватре, управляющая самой крупной объединенной корпорацией Колоний, считалась самым жестким руководителем за всю историю этой мегакомпании, основанной еще прадедом Виннеров. А ведь выглядела эта девочка хрупким лютиком. Кватре тоже мог бы быть управляющим. Но ему больше нравилось вспарывать людям животы.
Трова невольно скользнул ничего не значащим взглядом по фигуре Четвертого. Ничего нового. Он видел то же самое, что отражается в зеркале, когда он сам пялится в него. Невысокое, жилистое, крепко сбитое тело, гибкость в каждом движении, сила в пальцах. Знакомый голос и почти не изменившееся лицо. Даже волосы не потемнели. Пилоты не стареют. Они обычно умирают молодыми.
- Вам отведено два дня на адаптационный период. Отдыхайте. - Вместо прощания отрапортовал Чендлер и вышел, не закрывая двери.
Бартону не понравился блеск в глазах оператора. Но он решил не придавать этому значения. В конце концов, этот блеск предназначался Кватре.

К вечеру приехал Чанг. Неожиданно сразу стало веселее. Много трепались за жизнь и пили предусмотрительно захваченную Пятым разбавленную водку. Ночью не спали, щепетильно исследуя программы плазменного телевизора и лица друг друга. Ища знакомое в дыхании и словах и с удовольствием находя это. Плазменный телевизор, но - койки с продавленными пружинами, старыми покрывалами. Процессоры последней модели, но - под раздолбанными корпусами, небрежно обмотанными строительным скотчем. Дорогое оборудование в сырых грязных помещениях.
Спартанцы.
Во всеоружии.
На продавленных старых койках.
Капли разбавленного спирта на пыльных плитках пола.

Наутро, чуть не снеся дверь с петель, ворвался тайфуном Максвелл. За ним неспешно вошел Юи. И все началось по новой. Маски, раковины и броня были оставлены у порога. Кожа, кожа, только кожа и воспоминания. Юи улыбался, Максвелл много пил, Чанг издевался над террористами, Трова строил планы на вечер, Кватре пристально вглядывался. Даже в пятнадцать лет они не позволили бы себе такой неприкрытой радости. Дребезжащее возбуждающее напряжение струнами натягивало душный воздух, кружило головы и взрывало смех.
Кватре вспомнил: "У всех теперь есть секреты. У тебя не вижу ни одного".
Слишком быстрые, неуловимые движения Максвелла. Странно расширенные зрачки Юи. Неестественно слепленная, красивая мускулатура Чанга. Трова, для которого ни одна дверь не остается незапертой.
Кватре неожиданно ощутил приступ брезгливости.

Ребята, как же вы...

Четвертый согласен быть наемником на этой войне. Но остальные решили продаться полностью. Значит, не мыслят о будущем. Не видя его, ненавидят. Значит, Четвертый все-таки остается единственным пацифистом в этой своре псов войны. Потому что он верит, что эта бойня когда-нибудь, но обязательно закончится. Потому что он не собирается умирать на этой войне.
Зачем тебе расширенный диапазон зрения, Хиро? Или тебе казалось, что ты недостаточно хорош? Закончится война, что ты будешь с этим делать? Во сколько тебе обошелся весь этот кремний в голове? Нет, за тебя платили другие. Потому что ты очень быстро окупишься. Потому что теперь ты видишь в темноте, можешь идеально точно оценить объем и глубину, никогда не промахиваешься. Даже если хочешь...
Ребята, как же вы...
- Поехали, посмотрим на Туггурт!
Сумасшедший день. Запутанные лабиринты города, бары и соленый морской воздух.
Сумасшедшее веселье. Как в последний раз.

Домой их возвращали на бронированной машине, под конвоем, потому что они незаконно покинули территорию базы. Пригрозили трибуналом, но никто не испугался. Пока зачитывали выговор, Максвелл, не понижая голоса, сочно гнал Кватре анекдоты, Чанг издевательски бубнил японские сутры по-немецки, Бартон с Юи щелкали затворами, проверяя количество патронов.
Профессионалы, блин.
Они снова вместе. Вместе - сила. Каждый по отдельности хотел хоть немного побыть безответственным слабаком.

***********************************

Максвелл сидел под дверями ванной, и ему чудился запах горящего торфа, горелые болота. Он со всей силы ударил локтем в податливую пластмассовую поверхность теплой двери:
- Хиро! Твои двадцать секунд истекли! Все что ты мог, ты бы уже помыл!
Трова сел напротив, перекинув полотенце через плечо:
- Давай парень, живи опасно, не разочаровывай людей.
Максвелл поиграл бровями. Он не понял.
Дверь распахнулась, выпуская облака пара и блестящего влажной кожей Юи.
Первый мрачно выжал над Максвеллом мокрое полотенце. Дуо замер от неожиданности.
- Иди, Трова. Этот уже готов. - Юи даже не усмехнулся, продолжая деловито выжимать остатки воды из полотенца на голову Второго.
Бартон, как ни в чем не бывало, зашел в ванную.
- Твою мать, Хиро! Да будь у меня такое чувство юмора, я бы застрелился! Бартон, вытаскивай оттуда свою задницу, я раньше пришел!
- Заткнись. - Уронил Хиро.
Максвелла как хворостиной по загривку огрело. Он вскочил на ноги и швырнул мятой футболкой в Первого. Попал аккурат в морду. Хиро не обрадовался.
Завязалась было шутливая драка, но она закончилась, едва успев начаться.

Руки на чужой коже, дрожь и испуг. Это было слишком приятно.

Максвелл смутился, Хиро стало неловко.
У них слишком давно не было женщин.

Как и предполагал Кватре, Катарина скончалась при невыясненных обстоятельствах. Трова нехотя обронил пару фраз из которых стало очевидным, что она злоупотребляла синтетическими наркотиками, но несмотря на это, все-таки выходила на арену. Несчастный случай - плохо закрепленный страховочный трос. Хозяин цирка накануне обещал выгнать ее, она по-женски отомстила ему.

У самого Кватре никогда не ладилось с противоположным полом. Странно, но его маскировочная мягкость и вежливость пробуждали в женщинах исключительно материнские инстинкты, а долго терпеть это не было никакой возможности. Эдипов комплекс.

Ву Фей был отчаянным женоненавистником - при том, что не являлся гомосексуалистом. Наверное, его спасала духовная пища. Последние годы он ходил в авангарде террористов, так что снимал напряжение, взрывая правительственные многоцелевые вертолеты.

Максвелл?.. Ни он, ни Хирди не смогли долго хранить друг другу верность. Но остались друзьями. Что неудивительно - лучшими друзьями.

У Хиро все случилось очень показательно. Как из учебников по этике семейной жизни. В разделе "Так жить нельзя". Она - верная боевая подруга, он - тяжело рожденная любовь и вместе - три недели счастья. Потом был долгий период, когда изо всех сил они оба старались не раздражаться и не раздражать. А затем случились долгие последние месяцы, когда в клочья и намеренно рвались нервы и чувства. Но расстались очень тактично и тихо. Все-таки Релена монарших кровей, а Юи - вечный потенциальный смертник. Они оба знают, как вести себя. До сих пор посылают друг другу открытки на Рождество.

У всех по-свойски, но результат этих уравнений непоколебим и неизменен.
Одинаков для всех.
Записка:
"С тех пор более или менее сознательно я старался ни к кому не испытывать никаких чувств. Ни к кому не привыкать. Ни с кем не иметь ничего общего. Быть равнодушным. Ребята, мы вместе, и я радуюсь вам только потому, что это ненадолго... " И подпись:

Хиро Юи. Первый Пилот.

Дуо Максвелл. Второй Пилот.

Трова Бартон. Третий Пилот.

Кватре Виннер. Четвертый Пилот.

Ву Фей Чанг. Пятый...

Кто-то скажет, что это тяжело. Фигня. Главное - привыкнуть.
Вот только привыкать... Страшно...

*********************************

- Никакого алкоголя в течение восьми часов перед полетом, Дуо. Отдай бутылку.
- Черт, кто я, по-твоему?! Это бутылка с ацетоном, придурок!
- Чанг, у тебя мертвая птица в воздухозаборнике.
- Да упокоится она с миром.
"Аминь" - хором.
- Бартон! Бартон! "HeavyArms" перегоняют на четвертую полосу!
- Сволочи. Пойду разбираться.
- А что такое?
- Оттуда хрен взлетишь. Она наполовину разобрана. - Хиро закашлялся. - Ремонтные работы. Им не объяснишь, что мы не на "Боевых Молотах" летаем, вертикально не взлетим.
- Они думают, что раз нам столько платят, то мы боги. - Пожал плечами Кватре.
- Нам платят в самый раз. За контрабандную пачку сигарет приходится выкладывать сотню. Здесь, на базе. В Туггурте та же самая пачка “LM” стоит три доллара. - Раньше Чанга не волновали проблемы ценовой политики. Но это раньше.
На сей раз все были проще. Потому что летали на смерть не за идеи, а за деньги.
За честно заработанные деньги. За офигенно большие деньги.
Это все очень упрощало, да.
Легче быть проституткой и получать свои офигенно большие, честно заработанные, чем отдаваться по любви, а потом обнаружить, что тебя изнасиловали. И не заплатят. Потому что ты - по любви.
На войне легче быть проституткой.

И Хиро стал улыбаться намного чаще.

- "Говорит Баллестер, говорит Баллестер, вижу транспортный вертолет противника, мы не снарядили ваш борт вооружением, затопчите его шассями, затопчите!!!” - Паясничал Максвелл, опасно жонглируя бутылками с ацетоном, неуловимо быстрыми точными движениями подбрасывая их в воздух и не давая разбиться.
Кватре вспомнил: "Кремниевый мессия". Максвелл ни в чем не знал меры. Похоже, что в имплантации чипов он тоже зашел дальше всех.
Обычный тренировочный полет.
Скупые, только им пятерым понятные шутки на общей волне. Близость, близость круче секса. Перегрузки и кислород.
Далёкое небо и крылья наспех переработанного, усовершенствованного японского F-2. Каждый Пилот, сидящий в своей тесной одноместной кабине, нутром чует эти Огромные Деньги, переведенные Альянсом на счета “Mitsubishi” для того, чтобы компания согласилась взяться за работу и стать официальным партнером милитаристов "Средиземноморского Бастиона".
Размах крыла - 11,13 метра.
Площадь крыла - 34,84 квадратных метра.
Длина самолета - 15,52 метра.
Высота - 4,96 метра.
Масса пустого - 9527 килограмм.
Максимальная взлетная - 22100.
Тяга двигателя - 90200 кгс. Альянс был в шоке, когда увидел эту цифру.
Максимальная скорость - 6090 километров в час. Альянс рыдал от счастья.
Экипаж - один человек. Безумно высокооплачиваемый профессионал.

- Первый - Центру. Снижаюсь.
Мимолетный взгляд на стрелку альтиметра. Десять тысяч футов.
- Второй - Центру! ПАДАЮ!
Охваченный паникой голос диспетчера "Второй, держитесь, сообщите о неполадках..."
Заливистый хохот пилотов в эфире. Это была семейная шутка Максвелла. К ней надо привыкнуть.
- Третий - Второму. Вернемся, Центр тебя поставит...
- Второй - Третьему. Да пусть ставит! А то вечно только обещают.

“Центр - Группе. А ну заткнулись!!”

- Четвертый - Пятому. Вижу женщину по курсу. Чанг, в атаку!
- Пятый - Центру. У Четвертого галлюцинации. Рекомендую отстранить от проведения полета.

“Центр - Четвертому. Принято. Четвертый, снижайтесь немедленно”.

- Чанг, ты скотина.
Кватре вздохнул и приступил к снижению. Дошутились, блин.
Против воли на его лице проступила счастливая улыбка. Он готов был поклясться чем угодно, что не он один сейчас улыбается.

Начальник базы прятал глаза за стеклами толстых очков. Очки "плюсовые", очень массивные, и оттого взгляд у начальника был выпученный, круглый, как у выброшенной на берег рыбы. Чендлер как-то виновато переминался за его плечом, старательно разглядывая потертую кожаную папку в своих руках.
- Последние вылеты дали мне возможность переоценить ситуацию. - У начальника нет имени. Все его так и называют "Начальник Базы". И это настолько вошло в привычку, что и звучать-то стало как имя и фамилия.
- И переоценка эта - не в вашу пользу. - Начальник Базы машинально поправил галстук.
- Конкретнее. - Перебил его Хиро. Он мог себе такое позволить.
- Пожалуйста - конкретнее. Таких долбаных распиздяев я не видел за всё то время, что я тут работаю. А поверьте мне, молодой человек, я работаю тут уже далеко не первый год. И мне глубоко насрать, что Альянс под вас подкладывается, как только можно. Ни хрена я не увидел ничего такого, что стоило хотя бы грамма тех похвал, что Альянс рассыпает на ваш счет. И если вы, мудаки, еще хоть раз устроите мне такой вот цирк, то...
- Что? - Трова с трудом сдержал зевок. Бартон уважал Начальника Базы, но уважал ровно настолько, насколько тот того стоил. Этот грузный, гладко выбритый человек дослужился до своей должности вовсе не благодаря своим личным заслугам.
- "Что"?! Мало не покажется! Мне насрать, слышали? В качестве предупреждения лишу вас занимаемой жилплощади. Расселю по подсобкам. Все всё поняли? Повторять не буду.
Начальник Базы перевел дыхание.
- Ну, как же так. - Протянул Дуо, и все невольно напряглись в ожидании.
Он не подкачал.
Кватре вздрогнул от неожиданности, когда быстрая рука Максвелла с хлопком опустилась ему на задницу и сжала ягодицу:
- Ну, как же так! Мы тут как семья, нас нельзя расселять по подсобкам! Трахаться-то тоже как-то надо! А иначе будет у нас гормональный дисбаланс, противник воспользуется нашим угнетенным состоянием! Вы не пойдете на это! Мы же герои, черт побери!
Смеяться перед лицом начальства считалось делом неблагодарным, поэтому Чанг закашлялся, Хиро скрипнул зубами, а Бартон с силой закусил губу. Начальник Базы виртуозно выматерился и, резко развернувшись, зашагал прочь, по-военному четко отмеряя шаг.
- Блин, я и вправду так давно не трахался, что скоро яйца отвалятся за ненадобностью. - Пробормотал Дуо. Трова оскалился:
- Ночью оставлю дверь открытой. Не появишься - я наутро сам тебя выебу. Чтоб не жаловался в следующий раз.
Кватре не выдержал и, запрокинув голову, звонко и весело рассмеялся.
Глаза Чендлера вновь блеснули. Если он и хотел что-то сказать, то сдержался. Неторопливо повернувшись, пошел в сторону ближайшей вышки. Тонкая льняная рубаха из-за ветра вздувалась пузырём на его напряженной спине.
Вслед ему несся заливистый хохот выебанных начальством пилотов.
- Рапорт настрочит, точно.
- Да пусть засунет его себе... Еще рапортом меня не пугали.
- Террористы, по крайней мере, не заставляли меня молчать в эфире. Хорошие были ребята. - Ву Фей скрестил руки на груди.
- Ты в КСБ не служил. Каждый вечер садишься и по килограмму макулатуры выдаешь для отчетного отдела. - Выплюнул Хиро, поморщившись.
- А я тоже в свое время заколебался с этой товарной документацией. - Пожаловался Максвелл. - “Получил четырнадцать килограмм марихуаны и двенадцать кэгэ героина, так-то так-то, доставил за два часа и четырнадцать минут, прилагаются кассовый чек, товарный чек, накладная, распишите-получите, многоуважаемый Дон Карлос Корлеоне, а если не распишетесь, то господин Крестный Отец сделает мне в жопе еще четыре дырки за растраченное имущество”.
Хиро и Бартон, мельком переглянувшись, заржали.
Будучи одним из пиратов - террористов, которые регулярно атаковали Максвелла в надежде разжиться халявной наркотой и оружием, Ву Фей позволил себе лишь сдержанно улыбнуться. Он-то понимал, что Второй ни хрена не шутит.
Теневая экономика начала выходить на свет, но не для того, чтобы покаянно преклонить колени перед честными налогоплательщиками. Нет, она медленно, но верно становилась единственно возможной экономикой в условиях постепенного развала мирового сообщества.
Кватре деликатно кашлянул:
- Дуо, я тебя уважаю, но исключительно как друга.
- Что? - Не понял Дуо. И внезапно спохватился, убирая руку с задницы Кватре, - А, черт!
Новый взрыв смеха.
- Женщину тебе, женщину. - Посоветовал Бартон.
- Где я ее найду?! - Справедливо возмутился Максвелл.
Справедливо возмутился.
Женский персонал базы состоял из трех медсестер, одной уборщицы в лазарете и двух представительниц отдела по связям с общественностью. Из пятисот человек, работающих на базе - шесть женщин. Охраняемых лучше, чем золото в Форт Ноксе.

****************************

Кватре лежал на своей неразобранной постели, пахнущей дешевым стиральным порошком, и вглядывался в пыльную паутину на высоком потолке. Он чувствовал себя выжатым, как лимон. Цубаров все отсиживался в тени, война замерла, переводя дыхание для следующего блицкрига. Чтобы не было так жаль тех денег, что Альянс тратил на профессионалов, каждый день Пилотов гоняли на учения, с утра и до позднего вечера. И никаких перемен в расписании пока не предвиделось. Им платили большие деньги, но не давали возможности потратить хотя бы цент.
Банковский счет разбухает, как у правительственной риэлторской фирмы, а заветные желания ограничиваются банкой холодного пива.
Получить увольнительную стало труднее, чем устроиться работать в Белом Доме. Выйти в город развлечься удается не чаще раза в месяц. Девчонок приводить запретили, пить не разрешали, за сигарету в ангаре могли отправить под трибунал. Им сказочно повезло, что за незаконный уход с территории базы их не посадили под арест. Бартону и Юи пришлось бросить курить. Девчонки Пилотам не давали, потому что боялись наказания даже больше, чем сами Пилоты, но зато незабвенный старик Говард регулярно поставлял Максвеллу неплохую выпивку. Похоже, это был единственный запрет, который им удалось обойти.
Так и отдыхали.
Но обычные люди на базе находились в постоянном напряжении. Им не был доступен даже алкоголь. Драконовские меры по сохранению постоянной боевой готовности доводили до полного нервного истощения. Согласно аналитикам Альянса, вот-вот поступят сообщения о нападении Цубарова на Лиссабон. Постоянное напряжение.
Как же они расслабляются?
Кватре ослабил ворот темно-серой униформы. Почему-то вспомнилась светлая рубашка Чендлера.
Резким движением поднялся с постели.

- Здравствуй. На завтра у нас что?
Чендлер вздрогнул от неожиданности. Оглянулся.
- Я говорю: завтра у нас какая культурная программа? Я не отвлекаю?
Кватре выглядел усталым. Безупречно вежливым.
Красивым.
- Как всегда. - Отозвался наконец Чендлер, с трудом отводя взгляд. Кватре огляделся в поисках табуретки. Чендлер напряженно ловил в мониторе отражение Четвертого.
Светлые, небрежно подстриженные волосы. Совладелец крупнейшей Колониальной компании по производству космических кораблей, спутников и концентрированных продуктов питания. Друзьям позволяющий все что угодно, со знакомыми официально - холоден. Всего двадцать лет, а взгляд спокойно-умиротворенный, как у старика.

Говорят, он убил больше пятидесяти человек на этой войне.

Говорят, он убил больше двух сотен на прошлой войне.

Говорят, он убил больше десяти тысяч, когда уничтожил колонию...

Такие тонкие пальцы, "белая кость". Тонкие пальцы, нажимающие на курок, не позволяющие одуматься и вздрогнуть. Ужаснуться содеянному.
В комнате диспетчеров нещадно подвывал кондиционер, слепящий желтый свет ламп под потолком и на пустых столах безжалостно уничтожал любую случайную тень... Никого, кроме этих двоих, уставших за день людей.

Саундтреком писк сигналов на радаре.

Максвелл и Хиро смотрят телевизор, Первый изредка кивает на вялые комментарии Дуо, и оба при этом до тошноты похожи на семейную пару. Смотреть на них невозможно, потому что это зрелище возбуждает похлеще самой откровенной эротики. Впрочем, узнай они об этом, наверняка перестреляли бы всех, посмевших подумать подобное. Чанг медитирует, но, скорее всего, просто спит. Последнее время он всё чаще сокрушается по поводу того, что отказался от тюремной камеры и впрягся в этот Альянсовский хомут. Трова делает вид, что читает или пьёт, а глаза при этом как у Катарины. Предсмертные. Безразличные.
Бесконечность.
Там тепло, там не надо говорить.
А Кватре почему-то хотелось послушать кого-нибудь.
- С утра?
Чендлер кивнул.
- Хоть раз, сволочи, выспаться дали бы. Как думаешь, долго еще это все протянется?
Чендлер кивнул.
- А ты сам-то вообще спишь когда-нибудь? Или один не можешь?
Чендлер медленно развернулся всем телом и рассеянным взглядом окинул Четвертого с головы до пят. Наверное, хотел что-то сказать, но промолчал, как обычно. Промолчал и повернулся обратно.
Неожиданно, как откровение, Кватре понял. Понял, как расслабляются простые служащие базы. Память услужливо и гаденько подсунула воспоминания о случайно перехваченных влажных взглядах.

То, как иногда Чендлер смотрел на него.

Кватре почувствовал, как холод гусеницей пробежался у него по позвоночнику. Гусеница была с бесчисленными лапками, острыми и сильными.
Недоказанный факт является лишь предположением.
Переизбыток острых ощущений порождает зависимость. Уничтожает осмотрительность, нерешительность и страх. Как у Четвертого.
Кватре опёрся локтями о спинку операторского кресла. Выдохом пошевелил темные волосы на затылке диспетчера. Тот замер, не дыша. Кватре встал и положил руки на напряжённые плечи Чендлера, массируя их.
Если через шесть секунд он не даст Четвертому по морде, то предположение обратится в факт.
- Тяжелая у тебя работа. - Спокойно высказался Кватре. Внезапно Чендлер неуклюже поднялся со своего места и, обернувшись лицом к лицу с Кватре, перехватил его руки.
Больно.
- Вали отсюда. - Зло, захлебываясь воздухом, прошипел Чендлер.
- Успокойся. - Мягко отозвался Кватре, не делая попыток высвободиться. - Я не хотел тебя... Обидеть.
Чендлер оттолкнул Кватре на стену. Тот ударился затылком - негромкий звук оглушительным грохотом разнесся по тишине комнаты.
- Ты нервничаешь. - Кватре скривился, потирая голову.
Чендлер ударил кулаком в стену рядом с шеей Четвертого.
Глаза зеленовато-синие. Яркие. Бледное лицо, странно. Сколько Чендлер не помнил его - Кватре всегда был бледен. Сын арабского магната. Даже полыхающее солнце Ливии не смогло оставить на нем отпечатка. Сын арабского магната, Кватре, светловолосый, с европейскими глазами, его северная внешность невольно натолкнула Чендлера на мысль о том, что мать Кватре вряд ли была верной женой. Если бы отец Четвертого был более ревнивым, он бы наверняка придушил этого незаконнорожденного ублюдка.
Но, к сожалению, этого не случилось. У Кватре был хороший отец. И сейчас этот незаконнорожденный выродок ходит по земле, владеет тридцатью процентами акций крупнейшей колониальной мегакорпорации, хладнокровно убивает врагов Альянса. И пристально смотрит на Чендлера, словно целясь в него.
Люди с яркими глазами - это такая редкость. За яркостью скрывается пустота и фатализм, этот зелено-синий цвет потому так светится, что в нем нет глубины. Он плоский и насыщенный, словно непросохшая гуашь на белом листе ватмана.
Чендлер неловко склонился, ловя ртом чужие губы.

Продолжение следует...