Jean D

"Прекрасный"

Прекрасный? Я?
Он так меня называет. Это я - заслуживающий любви?
Хммм… Проклятье.
Он врет. Я точно знаю, что это так. Я всегда знаю.
Мне стоило его убить. Не потому, что он что-то… правда. Он стоял между мной и моей целью. Но когда я его увидел…
Эти глаза…
Когда я его увидел, я лишился рассудка.
С тех пор, что бы я ни делал, все было ложью. Моя сестра, родители, больница, Вайсс, все ложь. Я был в мире кошмара, убивал, убивал, дрался, и ради чего? Ради… ничего.
Каждый проклятый раз, когда я видел его после этого, у меня было полнейшее ощущение, что мне проломили грудную клетку и вытащили сердце. Я не смог заставить себя очистить разум и просто… сделать свою работу… убить его и приступить к цели своей миссии! И он не облегчил моей работы, возникнув, когда я справился только с половиной миссии.
Он отбросил меня легко, будто игрушку.
Будь он проклят!
Я могу встретиться лицом к лицу с любым врагом, кроме этого, холодного, жестокого, кровожадного.
Не с ним.
Враг моего сердца.
Я пытался быть бессердечным. Пытался уничтожить любые проявления того, что сердце у меня все-таки есть. Я пытался оставить его вместе с серьгой в ладони моей сестры…
Он не дал мне сделать это.
Я думаю, он знал… в самый первый раз. Когда он стоял надо мной, когда мои легкие молили о глотке воздуха, том самом, что был выбит из них одним ударом… Он смотрел на меня, улыбаясь, дьявольски довольный собой.
И я лежал перед ним…
Он смеялся надо мной, следя, как проклятый ублюдок Такатори уходит.
Он знал это, я уверен, он должен был знать.
Что я был слаб, глуп… что я потерял всякую надежду… что он мог просто… взять меня. Взять меня себе.
Я вздыхаю, глядя в потолок. Поднимаю руку, чтобы отбросить челку от глаз…
Они попадают под лучи лампы и вспыхивают. Мои браслеты. Мои. Около миллиона долларов на каждом запястье.
Прекрасные.
Холодные, твердые и прекрасные.
Я качаю рукой, глядя на то, как играет свет на гранях. Переливаясь всеми цветами радуги. Роза, куб, маркиза, Гонконг, Иерусалим, Копенгаген… все виды огранки. Голубые, белые, желтые… несколько очень редких - розовых. Вы бы даже не разглядели их, настолько они чисты. Мне нравится платиновая оправа. Как белое золото, но прочнее. И гораздо дороже.
Я не осознаю этого, но я сейчас улыбаюсь, весь в своей забаве, и весь - в детском восторге от таких простых вещей, как блеск камней… их сияние…
Рука ловит мое запястье и подносит к своим губам, легко целуя.
Я хмурюсь. Он испортил мое развлечение.
Он ложится рядом, подперев голову свободной рукой, не думая о том, что помнет одежду (он одет, за исключением пиджака и галстука)… удерживая мою руку, глядя на меня…
Эти глаза…
"Чем занимаешься, Принцесса?" Его голос… низкий, глубокий, и… потрясающий.
"Я развлекаЛСЯ". - Отвечаю я предельно недовольным голосом.
Он снова целует мою руку, смотрит на охватывающие мое запястье браслеты, потом на меня, прямо в глаза. "Ты не улыбнешься мне, Айя?" - его голос мягче сейчас, ни печальный, ни веселый, очень, очень нейтральный.
Я отвожу глаза. Я должен. Я не могу справиться с собой, когда он так близко, когда он смотрит на меня.
"Почему я должен?"
Он почти вздыхает; нет, это просто глубокая вентиляция легких. Я чувствую выдох щекой и подбородком. Снова губы касаются моего запястья, большого пальца, ладони…
"Моя прекрасная Принцесса"… он вздыхает…
Лжец.
Боги, я бы умер за него, произносящего это как правду, за то, чтобы поверить в произнесенное им.
Я не смею взглянуть на него… я думаю…
"Брэдли! Пойдем". Нетерпеливый Шулдих. Ворвался.
И он легко поднимается.
Не глядя, подхватывает валяющийся рядом галстук, набрасывает его на шею и раздраженно-покорно ждет, пока Шулдих завяжет на нем полоску шелковой ткани и расправит узел.
Я снова поднимаю руку.
Те же всполохи света. Неизменно. Они никогда не перестанут сиять для меня.
В отличие от его глаз.
Я закрыл глаза и позволил ей свободно скатиться. Одной-единственной слезинке.
Но до того как я стер ее, меня снова ухватили за руку. Я не успел испугаться, как увидел улыбку, огненно-пылающую копну волос, кошачьи зеленые глаза, искрящиеся радостью… Услышал - не голос, мурлыканье.
"Поднимайся, ты, ленивая сучка".
Он не переставал улыбаться, и говоря. А потом чмокнул меня в нос и выбежал за дверь, и я услышал его шаги на лестнице.
Теперь я улыбнулся.
Шулдих никогда не врет.
Я знаю, что он меня любит.