By LoneWolf
(kodoku na okami)
перевод Irina Edelgeire

Second Chances.

Иногда правда - невыносимо яркий свет, который опаляет мою душу, оставляя меня потерянным, разбитым и ничего не понимающим. Иногда она - демон, что рвет мой мозг в клочья, и из ужасных ран струятся воспоминания, которым лучше бы пребывать во мраке. А порой она - ласковый бриз, нежно овевающий мое сердце, раскрывающий мне глаза на то, что я видел, но по-настоящему никогда не понимал.
Подчас правда - и то, и другое, и третье, вместе взятое. И нет ничего хуже, чем одновременно гореть заживо, быть раздираемым на части и испытывать озарение.
Когда Дуо прочел эти строки, он заявил, что у меня душа поэта. Как мне ни больно, я начну с самого начала - в память о нем, а еще потому, что здесь я такой, каков я есть, опустошенный, израненный, отягощенный безжалостным знанием.
И все - слишком поздно.
******
В первый раз я умер, когда мне было пятнадцать лет. Большинство из вас наслышаны об этой истории, случившейся во время войны. Я взорвал мой гандам и себя вместе с ним, защищая колонии. Я следовал приказу, так что сделал это без всяких сожалений. Я умер.
Или должен был умереть.
Десять лет спустя я выяснил, что тогда произошло на самом деле, познакомившись с дневниками Дуо. Потом я солгал ему. Потом я убил его. И сейчас, когда я пишу это, сидя на веранде кафе, слушая, как волны, которые он так любил, разбиваются о берег за моей спиной, я скорбно качаю головой при мысли о том, как я был глуп, солгав ему таким образом. Но я забегаю вперед. Позвольте я сперва расскажу, что узнал о событиях, сопутствующих моей первой смерти.
Дуо спрятал Deathscythe в лесу и ждал, когда OZ скроются из виду, чтобы ускользнуть без помех. Он сидел, ругая OZ, меня, жизнь вообще и тот факт, что ему приходилось праздно торчать здесь, в частности. Дуо ненавидел ожидание, особенно, когда изо всех сил старался удержаться от слез.
То есть, он так написал: "старался". Зная то, что я знаю теперь, я думаю, он просто-напросто плакал. Он был зациклен на своем "Boys don`t cry", хотя, без сомнения, сознавал, что это неправда. Но таково мое личное мнение. Ему не нравилось, когда его называли лжецом.
- Ты это серьезно?
Он написал: "Я чуть не выпрыгнул из Косы, услышав этот голос." Я его понимаю. Кроме Дуо, в Deathscythe никого не могло быть. Если вы когда-нибудь видели кабину одного из гандамов, вы согласитесь, что невозможно двум людям находиться в ней и не заметить друг друга. Он на некоторое время утратил связь с реальностью, когда, взглянув направо, обнаружил самого себя, улыбающегося, с темным самоуверенным блеском в фиолетовых глазах.
Я знаю точно, что за блеск он имел в виду. Много раз этот мрачный взгляд пронизывал меня на пороге небытия и, надо сказать, внушал страх, хоть я никогда и не говорил об этом Дуо.
Он пришел в себя, и первым, что он увидел, был его двойник, занятый проверкой функционирования ECM-систем Deathscythe. Закончив, он повернулся к Дуо и сверкнул улыбкой.
- Рад, что ты опять среди живых, - сказал он, после чего рассмеялся.
- Кто ты такой, черт побери?! - Дуо не из тех, кто ходит вокруг да около.
Он снова засмеялся. Дуо попробовал объяснить, что это был за смех. Вероятно, он звучал очень похоже на тот, что мы оба слышали в записях рекордера после завершения миссии.
- Горячо. - Он протянул руку. - Шинигами, или просто Смерть, если тебе угодно.
Дуо ущипнул себя.
- Проклятье, это не сон, - простонал он. - Боже мой, я схожу с ума! Сначала Хиро спятил и прикончил себя, а теперь я слетаю с катушек. В следующий раз мы узнаем, что Кватре отправился в космос громить колонии.
Смерть кашлянул.
- Уверяю тебя, Дуо, я вполне реален, а ты - не сумасшедший... по крайней мере, не более сумасшедший, чем был вчера. - Смешок. Похоже, у Смерти есть чувство юмора. Черного юмора, естественно.
- Предположим на минуту, что ты реален... (Я уже упоминал, что порой Дуо бывает чертовски упрям? Ну, а как часто вы оказывались в якобы пустом гандаме - или еще где-нибудь - и лицезрели самого себя, уютно пристроившегося рядом и ведущего светскую беседу?) Просто предположим. Что ты делаешь... А-а. Я скоро умру?
- Нет. Я пришел заключить с тобой сделку. У меня есть кое-что небезынтересное для тебя. Взамен я хочу, чтобы ты продолжал сражаться. Тем самым ты экономишь мне массу усилий.
- Что у тебя есть такого, чего бы мне захотелось?
- Хиро Юй.
- Черт. Значит, он действительно умер.
В своем дневнике Дуо признался, что заплакал тогда.
Разумеется, Смерть привык к подобному проявлению эмоций. Он подождал несколько минут, пока Дуо немного успокоится, а затем протянул ему черный носовой платок.
- Держи. Так что насчет сделки? Она тебя заинтересовала?
Дуо кивнул, все еще не осмеливаясь заговорить.
- Вкратце она заключается вот в чем. Я хочу, чтобы ты и дальше сражался на войне. У тебя здорово получается убивать людей. И ты убиваешь по много за раз. Это избавляет меня от необходимости совершать сотни утомительных путешествий. Я просто следую за тобой по пятам и собираю урожай. После того, как война закончится, ты будешь свободен от своих обязательств. Взамен я дам Хиро Юй еще один шанс и гарантирую, что он доживет до конца войны.
- И почему мне кажется, что я заключаю одну из тех сделок с Дьяволом, которые, в конце концов, всегда оборачиваются против человека? - пробормотал Дуо, с яростью взглянув на Смерть.
Тот кивнул.
- Я не Дьявол, но в моем распоряжении те же адвокаты. Да, вот еще что. Ты должен рассчитывать только на собственные силы, чтобы выжить на войне. В этом я тебе не помощник. Если ты умрешь до конца войны, вы с Юй оба... - Он красноречиво щелкнул пальцами. - После войны Юй лишится моего покровительства. - Смерть извлек откуда-то толстую пачку бумаг. - Вот, подпиши здесь, - указал он.
- Я согласен заключить с тобой сделку, но контракт составлю сам. Чтобы прочитать все то, что тут написано, мне потребовался бы месяц, и остаток жизни - чтобы переварить прочитанное.
Я уже говорил, что, невзирая на легкомысленную внешность, свидетельствующую об обратном, и несмотря на мои собственные уничижительные замечания по этому поводу, Дуо вовсе не дурак.
Он набросал текст договора, как его сформулировал Смерть, на изнанке плана какой-то старой миссии, подписал и вручил Смерти, который внимательно с ним ознакомился.
- Я тебя недооценил. Больше я не повторю такой ошибки. - Он, в свою очередь, подписал договор и отдал Дуо. - Я знаю, что ты не обманешь, так что предоставляю тебе право хранить это.
- Хиро?
- Он поправится через некоторое время. Я могу вернуть ему жизнь, но целительством не занимаюсь. - Он сделал паузу, пронзив Дуо темным взглядом фиолетовых глаз. - Надеюсь, ты знаешь, почему сделал это?
Дуо кивнул, но Смерть уже исчез так же внезапно, как появился.
Он не доверил дневнику, почему сделал то, что сделал, однако я убежден: именно тогда он осознал в первый раз, что любит меня.
******
Во второй раз я умер, когда мне было шестнадцать. "Так скоро?" - спросите вы. Это произошло в конце войны, когда я спас Землю.
Смерть снова навестил Дуо.
- Дерьмо! Что, ад тебя забери, ты здесь делаешь? - Дуо не церемонился с людьми, которых терпеть не мог. Полагаю, это относилось и к сверхъестественным существам.
Смерть присел на консоль перед ним, ухмыляясь.
Усмешка Дуо порой может взбесить. Наверное, тогда он впервые убедился в этом на собственном опыте. После войны я нередко был свидетелем того, как начавшая было формироваться насмешливая гримаса внезапно преображалась в мягкую улыбку. Я всегда считал причиной тому дурные воспоминания или, может быть, взросление. Но, читая эти строки, я решил, что, увидев свою усмешку на чужом (и таком знакомом) лице, он испытал то же, что и я, когда злился на него за беспричинное зубоскальство.
- Но ты обещал, что он не умрет до конца войны!
- Война закончена, - объявил Смерть. - Земля сдалась колониям. Он погибнет в атмосфере.
Дуо попытался ударить Смерть, но почему-то промахнулся. Согласен, в тесной кабине гандама промахнуться нелегко, но ведь и Смерть не был обычным противником.
- Ты меня надул! Это случилось из-за войны!
- На сей счет договор предельно ясен. Хочешь ты его спасти или нет?
- Да! - без колебаний ответил Дуо.
Смерть вытащил еще одну внушительную стопку бумаг и подозрительно покосился на Дуо.
- Ты ведь не будешь настаивать на том, чтобы опять записывать все собственноручно?
- Еще как буду, ублюдок ты этакий. Придется тебе привыкнуть.
Можете себе представить вздыхающую Смерть? Лично мне это удалось с трудом. Но уж если кто и мог заставить Смерть сокрушенно вздохнуть, так это Дуо Максвелл.
- Очень хорошо. Хиро Юй - в обмен на тебя... время от времени.
- Naaniii?
- Видишь ли, некоторые из моих... клиентов... не слишком охотно идут мне навстречу. Им надо помочь. А мне нужны агенты, которые могли бы слегка... э-э... придать им финальное ускорение.
- То есть убийцы.
Смерть пожал плечами.
- Что-то вроде этого. Время от времени.
- Как это понять?
- Ну-у... раз в месяц, - небрежно сказал Смерть.
- Четыре раза в год. - Дуо был также единственным известным мне человеком, у которого хватало смелости торговаться со Смертью.
- Шесть.
- Заметано. Никто из тех, кого я знаю лично. Никто из тех, кого я сочту невинным.
- Согласен.
- Хиро не умрет, пока ему не исполнится тридцать один год.
Он написал, что попросил бы больше, но не был уверен, что ему удастся вырвать у Смерти даже пятнадцать лет. Он был прав.
- Двадцать один. И радуйся, что получишь хотя бы это. Если бы ты не был так хорош в своем ремесле, я бы взял вас обоих прямо сейчас.
Порой Смерть ясно дает понять, что спорить с ней бесполезно. Темный блеск в фиолетовых глазах стал еще темней, почти черным. А Дуо всегда чувствовал, когда не следует перегибать палку.
Он ввел текст нового соглашения в компьютер Deathscythe и распечатал на узкой бумаге, которая используется в гандамах.
******
После войны мы с Дуо три года жили вместе, в одной квартире. С двумя отдельными спальнями. Через четыре недели, два дня, пятнадцать часов и семь минут я обнаружил - и это был удивительный, неповторимый момент, - что люблю его. Я говорю "обнаружил", потому что убежден, что любил его и раньше, просто не могу ткнуть пальцем в какой-то определенный день и час и заявить: "И тут все началось..." Может быть, я любил его всегда.
Я любил его. И хотя, признаюсь, я часто раздумывал, каково было бы оказаться с ним в одной постели, я имею в виду не только это. Я любил его, потому что Дуо Максвелл был прекрасен и телом, и душой. Я любил его, потому что его сердце как-то сумело воспротивиться тьме, которую война наслала на нас пятерых. Я любил его, потому что только он мог заставить меня смеяться - больше никому это не удавалось.
В конце концов, мы расстались, но не потеряли связь друг с другом. У нас изменилась работа. Чтобы не таскаться через весь город, я нашел новое жилье. Иногда мы не виделись и не разговаривали несколько дней подряд, но как минимум раз в неделю встречались за обедом, или ходили в кино, или проводили пару часов в парке, болтая о том, что взбредет в голову. А вокруг был мир, который мы отвоевали для всех ценой нашей невинности. То время было лучшим в моей жизни.
Еще один человек с душой поэта сказал однажды: "Юность человеческая - странная и прекрасная вещь, но он не поймет этого до тех пор, пока она не покинет его навсегда." Я думал, что потерял свою юность. Но Дуо вернул ее мне ненадолго, когда я был достаточно мудр, чтобы это оценить.
Другой бесценный дар, за который я так и не расплатился.
******
Полагаю, Дуо заподозрил неладное, когда я умер в третий раз день спустя после того, как мне исполнился двадцать один год. Он ничего мне не сказал, но ему хватило проницательности, чтобы заметить повторение одного и того же сценария. А вы бы не сочли подозрительным, что каждый раз по истечении срока контракта, оберегающего мою жизнь, я умираю?
Это был дорожный инцидент. Под влиянием Дуо я проникся любовью к езде на мотоцикле. Поздно вечером я возвращался домой, и в мой мотоцикл врезалась машина. Позже говорили, что шофер был пьян. Меня выбросило из седла, и я катился добрых тридцать метров, пока не был остановлен разделяющим ограждением.
Кажется, я видел, как ожесточенно торговались Дуо и Смерть, но счел, что это просто сон. Двое Дуо, стоявших у моей больничной койки, спорили о чем-то. Должно быть, я издал какой-то звук, потому что они оба вдруг взглянули на меня, а потом один из них сделал короткий жест - и я заснул.
Когда я опять проснулся, Дуо - на сей раз единственный - сидел на стуле и крепко спал, опустив голову на скрещенные руки, покоящиеся на моей постели. Я попытался шевельнуть своей рукой, чтобы дотронуться до него и разбудить, но она была подвешена в семидесяти сантиметрах над кроватью. Похоже, это и впрямь был скверный инцидент. Так что я лежал неподвижно и наблюдал за Дуо, удивляясь, почему он пришел, почему остался со мной. Кое-какие предположения на этот счет у меня имелись, но я не мог действовать, исходя из смутных надежд.
Вскоре он проснулся, заметил, что я смотрю на него, и на его губах расцвела улыбка.
- Снова с нами, Хи-тян? - Он знал, что я не выношу, когда он меня так называет.
- Дуо, omae o korosu.
- Рад, что ты чувствуешь себя лучше. Но со смертоубийством придется подождать. Тебе понадобится кто-нибудь, кто бы позаботился о тебе несколько недель после того, как ты выберешься отсюда.
Я оставался у Дуо месяц - у него в квартире по-прежнему было две спальни. Потом я вернулся домой. А двумя неделями позже я переехал к нему. Без него было слишком тихо.
Люди, которые знают нас, поднимут меня на смех. Хиро Юй жалуется на тишину? И по этой причине перебирается жить к Дуо Максвеллу? Но за месяц я как-то привык к болтовне Дуо. Я нуждался в ней. Она заглушала ропот моего сердца.
******
Я узнал, что Дуо любит меня, за неделю до моего двадцать шестого дня рождения. Но тогда было уже слишком поздно.
Он еще не пришел с работы, у меня был выходной. Я приводил в порядок стол, методично опустошая один из ящиков, когда наткнулся на простой незапечатанный коричневый конверт, на котором было написано мое имя. Меня одолело любопытство. А кого бы не одолело? Я открыл его.
Первым, что я увидел, был рисунок. Дуо умел рисовать почти так же хорошо, как говорить. На картинке были изображены мы с ним во время войны. Я улыбнулся при виде знакомой безрукавки и спандекса, в которые он меня нарядил. Мы стояли на грязной, изрезанной колеями дороге возле старой кареты, запряженной лошадьми. Из окна экипажа нас манила скелетоподобная кисть. Левая рука Дуо лежала на моей груди, удерживая меня, правая была вытянута по направлению к карете. Четким, изящным почерком Дуо приписал внизу несколько слов. Первые строки старинной поэмы, которую я едва помнил; что-то из американской литературы. "Because I could not stop for Death, he kindly stopped for me." (Не мог я Смерть почтить своим вниманьем, Он мне любезность эту оказал.) Как странно.
Потом я просмотрел другие бумаги.
План какой-то старой миссии. Узкая бумажная лента из гандама с распечаткой. Лист, вырванный из больничного блокнота того госпиталя, куда меня забрали после аварии пять лет назад. На всех трех что-то написано. На всех трех - две похожие, но, тем не менее, различные подписи. Читать это было пыткой и прозрением. Особенно последний документ.
Я уже сказал, что Дуо заподозрил Смерть в мошенничестве после того инцидента с мотоциклом. К тому времени, когда я закончил читать второй документ, я понял, что Дуо разбирается в подобных вещах как минимум не хуже меня. Читая последний, я узнал, что он должен был снова встретиться со Смертью через неделю. В прошлый раз ему удалось выторговать для меня всего пять лет. Но цена, которую ему пришлось заплатить... Я почувствовал, как горячие слезы текут по лицу. Я не мог представить, как он выживет еще пять лет и не лишится рассудка.
Больше в конверте не было ничего, кроме ключа. Он подошел к запертой шкатулке, которую я обнаружил в том же ящике и отставил в сторону. Я открыл ее и увидел стопку тетрадей. Пролистав верхнюю, я убедился, что это дневник, дополненный скетчами. Дуо рисовал здесь лица своих жертв и скрупулезно записывал все, что знал о них. Он писал о том, как его мучила необходимость убивать их, хотя они и были злом. Он писал о тьме, неумолимо растущей внутри его, и о том, как он старался скрыть это от меня - он так хотел, чтобы я был счастлив. Новые записи появлялись каждую неделю. Каждую неделю в течение последних пяти лет Дуо убивал кого-то - и часть себя в придачу.
И я был тому причиной.
Я прочитал заключительный абзац в дневнике, вынутом из шкатулки. Он был помечен вчерашним днем. Вчера Дуо пришел поздно, подавленный и непривычно молчаливый. Тот человек был болен, он не имел ни семьи, ни друзей, ни надежды - он отрекся от всего в погоне за властью. Единственным, что побуждало его упорно цепляться за жизнь, было желание напоследок досадить своим оставшимся врагам, пережив их хотя бы на горстку минут. Я подумал, что лучше для него было умереть, чем жить с иссушающей ненавистью в сердце и в окружении бесчисленного множества трубок и машин, которые одни только и удерживали его по эту сторону вечности. Но Дуо предчувствовал, что будет дальше. Под наброском лица человека, искаженного ужасом и яростью, тронутого тенью смерти, было написано: "Я встречал его однажды. В следующий раз он прикажет мне убить невинного. С тем же успехом я мог бы убить себя. Это выше моих сил." Чернила расплылись там, где упали его слезы.
Я плакал тоже. Дуо научил меня, как драгоценна жизнь. Если он хотел умереть, значит, надежды не осталось.
Но затем я внезапно нашел выход. Это причинит боль нам обоим, и я умру, но после того, что он для меня сделал, столько раз спасал меня, заплатил такую страшную цену, я не имею права колебаться.
Mission accepted.
Я убрал дневники на место, взял конверт, отнес в спальню Дуо и оставил на его кровати. Потом отправился на кухню и стал готовить обед. Дуо, приложив немало усилий, вбил в меня азы кулинарного искусства. Мне никогда не открыть собственный ресторан, но простые, без затей, блюда я готовлю неплохо.
Когда он вернулся домой, я приветствовал его, как ни в чем не бывало. Не помню точно, что я говорил: мои мысли были слишком заняты предстоящим объяснением. Кажется, я поставил его в известность, что обед будет готов через несколько минут. Он пошел в спальню переодеться во что-нибудь более удобное. Я наблюдал за ним из кухни. Он расстегнул рубашку, снял ее, повернулся, чтобы бросить ее на кровать. И тут он увидел...
Никогда не забуду, как он выглядел в этот момент. Оглушенный - и это еще мягко сказано. Думаю, испуганный тоже. Он на миг опустил голову, словно молился. Потом взглянул на меня, подошел ко мне нетвердой походкой, полуодетый, и открыл было рот, но не издал ни звука. Потом он начал плакать.
- Боже мой, Хиро, - дрожащим голосом прошептал он, - я не хотел, чтобы ты узнал...
Я кивнул. Я все понял, даже то, почему он так поступил, но было уже поздно что-либо менять. У нас оставалась только одна неделя - одна неделя до смерти Дуо или моей. Или он заключил бы еще одну сделку, но после этого все равно что умер бы - внутри. Я не мог вынести даже мысли об этом. Не мог позволить ему принести себя в жертву. Я слишком сильно любил его. И я солгал.
- Зачем? Зачем ты это сделал? Как ты мог убить всех этих людей? Ведь они не были врагами! - Я использовал свой лучший ледяной голос из запасов Совершенного Солдата, надеясь, что глубоко спрятал боль. Другого способа не было.
- Как ты не понимаешь, Хиро? Я люблю тебя. Я сделал это, чтобы защитить тебя. Я не хочу, чтобы ты умер!
Можете вы представить, каково разыгрывать жестокость, глядя в лицо сломленному отчаянием ребенку, даже если это - для его же блага? Моя решимость чуть не разлетелась в прах, но я вовремя вспомнил об альтернативе.
- Я не люблю тебя, Дуо.
Если бы он сейчас смотрел на меня. Если бы мог видеть что-либо из-за пелены слез. Если бы его рыдания не заглушили предательскую дрожь в моем голосе. Если бы... Он бы сразу догадался, что я лгу. Мое сердце болело так, словно его терзали миллион впившихся в него крючьев. Он отвернулся и побрел в свою комнату, потрясенный, совершенно разбитый, потерявший надежду, и тихо прикрыл за собой дверь.
У него больше не было причин защищать меня.
Mission complete.
Я каким-то чудом сохранял самообладание, пока ставил нетронутый обед в холодильник и шел к себе. Закрыв дверь, я бросился на кровать, зарылся лицом в подушки, чтобы Дуо не услышал, и безутешно рыдал всю ночь.
******
На следующее утро Дуо встал раньше меня. Когда я вышел из комнаты, перед этим позаботившись смыть с лица следы слез - мне ведь надо было лгать ему и дальше, - он мягко сказал:
- Ohayo.
Я кивнул в ответ, как обычно, и отправился налить себе стакан апельсинового сока.
- Я должен сегодня идти на работу пораньше, - продолжал Дуо. - Почему бы нам не встретиться в кафе у океана и не пообедать вместе?
Он любил океан и это кафе. Я собрался отказаться, но не хотел, чтобы он подумал, будто я ненавижу его - просто не люблю.
- Ryoukai, - сказал я. Мой голос звучал почти беззвучно, но, казалось, он этого не заметил.
- Sugoi! Договорились. - Он дотронулся до моей руки, заставив меня посмотреть в прекрасные фиолетовые глаза, взгляда которых я избегал. Тихо и напряженно он добавил: - Подожди меня в кафе.
И он ушел, коса развевалась за его спиной.
Больше я его не видел.
******
Я вошел в пустые апартаменты, торопясь к себе в спальню, чтобы переодеться и успеть в кафе на встречу с Дуо. Я сразу увидел это на кровати, но не придал особого значения, и только когда уже выходил, взял и пробежал глазами, думая, что Дуо оставил записку, которую я должен прочесть до обеда.
Если бы. Дуо снова составил свой собственный контракт со Смертью. Должно быть, он написал его прошлой ночью. Бумага для чистописания, лист больше обычного формата. Почерк четкий, аккуратный. Я уже успел убедиться, ознакомившись с первыми тремя контрактами, что Дуо был очень осторожен в формулировках - недаром Смерть рвал и метал, заключая с ним очередное соглашение. Но этот документ был шедевром. Для вольной интерпретации не оставлено ни единой лазейки. Смерть, видно, хотел заполучить его во что бы то ни стало, если смирился с такими условиями.
"Смерть гарантирует, что Хиро Юй не умрет безвременно или в результате несчастных случаев..." Далее следовала дюжина параграфов, в которых Дуо тщательно перечислял несчастные случаи, не забыв упомянуть, что я не должен превратиться в калеку или в безмозглый овощ. Он перебрал все возможности. "... и когда Хиро Юй расстанется с жизнью, это произойдет легко и безболезненно. Взамен Дуо Максвелл добровольно прекращает свое существование. Смерть волен забрать его тело и душу и поступить с ними, как сочтет нужным."
Дойдя до этих слов, я чуть не упал, потому что ноги отказались меня держать. Кое-как я умудрился дотащиться до постели. Обед был забыт - да он и не имел значения. Дуо убил себя и вручил душу Смерти, чтобы тот меня не тронул. Поступок, который я всеми силами старался предотвратить. Я не понимал, почему он сделал это. Ведь я сказал, что не люблю его!
Потом я заметил, что текст продолжается на обратной стороне листа. "Смерть оставит данный документ на кровати Хиро Юй в 4:00 пополудни того дня, когда контракт вступит в силу." Подписи принадлежали Дуо и Смерти, почти в точности совпадая. Впрочем, я видел различия. Под своей подписью Дуо приписал две фразы, предназначавшиеся мне: "Хиро, aishiteru." и "Жди меня в кафе."
Сейчас, когда я рассказываю это, по моим щекам катятся слезы. В ту кошмарную ночь я рыдал до рассвета, второй раз подряд. Утром позвонил на работу, сказался больным и снова лег, погрузившись в воспоминания. Сгорающий заживо, израненный, перемалываемый жерновами беспощадного знания - один из тех случаев, о которых я говорил в самом начале и которые я ненавижу. Это была агония.
Я вспомнил, как он однажды признался, что любит меня, но тут же, поймав мой шокированный взгляд, перевел все в шутку. Я вспомнил, как он брал меня за руку без особой на то причины. Вспомнил сделки, которые он заключал, чтобы спасти меня. Вспомнил, как я заявил, что не люблю его, солгав, когда речь шла о самом важном в нашей жизни. Я плакал и плакал, и не мог остановиться.
И, наконец, я понял, почему так и не сказал Дуо, что люблю его. Я испугался. Да, это правда. Мальчик-воин, который, не раздумывая, рисковал собой в бою, не посмел признаться лучшему другу, что любит его. Я не способен объяснить это иначе, как тем, что охотней пожертвовал бы своей жизнью, нежели возможностью быть с Дуо.
И все-таки я потерял его. Дуо ушел навсегда.
Mission failed.
А я лишился последнего шанса рассказать ему о своих чувствах.
Я снова был один.
*****
Каждый год в течение вот уже семи лет я прихожу в кафе у океана несколько дней подряд и жду его, зная, что он не появится, но верный своему обещанию. Я обязан Дуо слишком многим, и это - единственное, что я могу ему теперь дать.
Я пишу. Наверное, это доставило бы ему удовольствие. Ему всегда нравилось читать мои рассказы и стихи; даже если они доводили его до слез, я видел по его лицу, что он рад возможности прочесть их.
Семь лет я приходил сюда и вчера, наконец, признал, что он действительно мертв. И вот теперь я сижу здесь, записывая эту историю, подводя итог своим словам, мыслям, мечтам, желаниям. И оплакиваю его. Некоторые воспоминания невыносимо, мучительно прекрасны.
Зачем, зачем я солгал в тот момент, когда мог подарить ему самое большое счастье в его жизни? Ведь у нас была бы впереди целая неделя, чтобы любить друг друга, не скрывая этого. Почему я не сказал ему о своей любви?
Сколько бы не довелось мне прожить, я до последнего вздоха буду раскаиваться в этом. Не имеет значения, стали бы мы любовниками или остались бы просто хорошими друзьями. Я ДОЛЖЕН был сказать ему. Уж правды-то он всяко заслуживал. Я знаю, он искренне любил меня. И умер, чтобы заслонить меня собой еще хотя бы раз.
После того, как я обнаружил тот проклятый лист бумаги, в аду одиночества, примерно год я пытался свести счеты с жизнью. Но что-то непременно останавливало меня. То я не мог отыскать бритву, чтобы перерезать вены, то кто-то вмешивался в последний миг, то оружие давало осечку. Похоже, Смерть был связан по рукам и ногам вырванной у него клятвой. Не сомневаюсь, я доставил ему немало хлопот, столь бесцеремонно стремясь встретиться с ним по крайней мере дважды в месяц.
Когда я пришел сюда в первый раз - море было неприветливым, свинцово-серым, зимним, - я намеревался утопиться. Но пока я сидел и смотрел на волны, которые зачаровывали Дуо, решимость моя таяла. Я не имел права убивать себя, ведь Дуо заплатил за мою жизнь непомерно высокую цену. Если я отброшу ее в сторону, как ненужную вещь, только потому, что мне больно, значит, он умер зря. И в тот год я сказал себе, что буду жить.
Потому что я люблю его.
- Простите, это, конечно, звучит странно, но... я вас знаю?
Доводилось ли вам когда-нибудь слышать, как говорит призрак? На какую-то секунду я вспоминаю с душераздирающей четкостью его голос, и вспыхивает безумная надежда на чудо, которого не может быть. Но надежда гаснет так же быстро, как загорелась. Этот голос звучит очень похоже, но все-таки не так. Немного мягче. Немного ниже. Я продолжаю писать, сдерживая слезы, не желая смотреть на стоящего рядом незнакомца с голосом, чудовищно похожим на голос Дуо.
И все-таки я должен. Я уже упустил свой шанс однажды. Почти ослепнув от слез и обжигающих воспоминаний, я поднимаю голову и...
Чужак. Короткие волосы. Слишком светлые. Ярко-зеленый свитер, на который Дуо обратил бы внимание, только если бы больше нечего было надеть, да и то не наверняка. Этот парень был крепче, мускулистей, выше. С другим лицом.
Но глаза... те же самые фиолетовые глаза. Абсолютно такая же челка. Лицо не похожее, но в нем причудливо смешались его и мои черты. Моя челюсть. Его подбородок. Мой нос. Его рот. Мой лоб. Его щеки.
Ласковый бриз прозрения кружит меня, и я жду нового витка агонии, но на сей раз он успокаивает боль и исцеляет кровоточащие раны памяти, даруя мне мир, пока я мысленно возвращаюсь к тому, что почерпнул из дневников Дуо. Я читал их столько раз, что могу цитировать наизусть.
Я помню, он писал, что Смерть наделил его способностью менять облик, чтобы ему было легче скрываться. Он писал, что все его контракты интерпретируются буквально. Он писал, что раскрыл тайну - подарок Смерти был куда хитрей, чем показался вначале, и в один прекрасный день этим можно будет воспользоваться. Каким-то образом все вышеперечисленное преобразуется, соединившись, в новый прилив надежды.
Нежный ветер, ласкающий мое сердце, что-то тихо нашептывает мне. И я думаю... я думаю, что знаю, как поступил Дуо. Может быть.
Он всегда ненавидел Смерть так же сильно, как Смерть ненавидел его. И это было вполне в его характере - испуская последний вздох, попытаться обвести Смерть вокруг пальца.
А иначе, зачем бы он просил меня ждать его в кафе? Возможно, я был нужен ему, чтобы разглядеть то, что осталось от личности Дуо Максвелла, собрать уцелевшие осколки наших жизней и помочь ему... помочь себе... помочь нам обоим обрести то, чего мы не имели, когда он был Дуо.
Но насколько должен измениться человек, чтобы стать кем-то другим? Не знаю, и все же этого шанса я не упущу. Я понятия не имею, насколько похож на прежнего Дуо этот парень, но я выясню. Надеюсь, они достаточно похожи в том, что действительно важно. Не только телом, но и душой. Надеюсь...
Я отвечаю на его вопрос:
- Нет. Но я думаю, что уже давно жду тебя.
Напротив меня стоит пустой стул, который я всегда оставлял для Дуо - он любил сидеть лицом к океану. Это безмолвное приглашение, которое Дуо понял бы.
Он смеется знакомым и незнакомым смехом.
- Хорошее начало. - Он протягивает мне руку. Я отрываюсь от своих бумаг, чтобы пожать ее. Прикосновение не вполне такое, какими сопровождались наши долгие прогулки по пляжу. - Я Максимилиан Твэйн, но ты можешь звать меня просто Макс. - Он усмехается. Вот ЭТО совсем не изменилось. Мои последние сомнения рассеиваются. Он опускается на свободный стул. - Что ты пишешь?
- Меня зовут Хиро Юй. Это история о старом друге и о втором шансе, который он мне подарил.
- Можно почитать?
Я отрицательно качаю головой.
- Это личное. Откуда ты?
Я собираюсь на некоторое время отложить в сторону карандаш и бумагу. Не хочу упустить еще один шанс.