Sunde By Sidara

Грех.

Часть 22

- Предложение все еще в силе.
Кен медленно поднял голову, с трудом разлепил опухшие глаза и Шулдих увидел в них только пустоту. Парень сидел в углу на коленях. Руки были связаны за спиной. Кровь запеклась на одежде и ранах. Разбитые губы медленно приоткрылись, а Шулдих уже знал, что услышит тот же самый ответ, что и вчера. Но в этот раз голос был еле слышен и дрожал от боли.
- Iie.
Шулдих покачал головой и направился к нему. Юноша вжался в угол. Шулдих остановился перед ним, скрестив руки на груди.
- Ты и правда думаешь, что он теперь тебя захочет? Что теперь тебя вообще "кто-нибудь" захочет?
Шулдих коснулся его разума, с ухмылкой глядя как жертва скорчилась на полу.
- Надо же, ты этого не думаешь. А я-то думал, ты сильнее.
Кен не ответил. Шулдих вздохнул, присел рядом с ним на корточки и потянулся, чтобы погладить его по щеке. Кен в страхе метнулся в сторону, стараясь пнуть его ногой. Шулдих не обратил на это никакого внимания, взял его за подбородок и заставил поднять голову. Взгляды встретились. Шулдих молча внимательно изучал покрытое ссадинами и синяками лицо. Внезапно он провел большим пальцом по его нижней губе. В глазах Кена мелькнул ужас.
- Ч-что тебе нужно? - прошептал Кен.
- Пока не знаю. - спокойно ответил Шулдих.
Взгляд стал затравленным, дыхание участилось.
- Я?
- Тебя я уже имел. И не могу сказать, что ты нечто стоящее.
В ответ Кен вздрогнул и снова попытался вырваться, но пальцы Шулдиха только еще крепче сжались. Шулдих ухмыльнулся и придвинулся ближе. Он приобнял Кена за плечо и рассмеялся, почувствовав как тот содрогнулся от прикосновения.
- Это правда, Кенкен. Наги в свои 12 гораздо опытнее тебя. Ты просто жалок. Впрочем, было забавно послушать твои крики. Сколько раз ты видел Айю? Сколько раз ты закрывал глаза? - Шулдих склонился и слегка прикоснулся к некогда таким мягким губам. - Впрочем, без разницы. Когда твои друзья тебя найдут и узнают, что я уже позабавился с тобой, он не захочет даже притронуться к тебе. Никто не захочет.
Кен закрыл глаза, словно это могло спасти его от Шулдиха, спасти его от Шварц.
- Уйди, - умоляюще прошептал он, - Просто...уйди.
- Я не сон, Кен, Я здесь, я настоящий. Твой собственный личный кошмар. Ты знаешь, что ты заслужил это? Скольких ты убил? Сколько людей погибли от твоей руки? Скопившиеся за столько лет прегрешения так просто не исчезают. Можешь считать, что это твое наказание.
Шулдих провел рукой вдоль его тела, чувствуя его дрожь.
- Прекрати! - прошептал Кен, а затем немного громче. - Прекрати!
- Ты заслужил это, Кен, - прошипел Шулдих, и зеленые глаза сверкнули. - За все, что ты сделал, ты заслуживаешь все то, что я сделал с тобой, все то, что я говорю тебе. Никто и никогда не захочет тебя, после того как я отпущу тебя. Я знаю, что ты соврешь своим друзьям. Я знаю, что ты скажешь, что все в порядке, хотя все совсем не так. Я добрался до таких глубин твоей души, что тебе никогда от меня не избавиться, ты навсегда в моей власти.
- Нет... пожалуйста... прекрати...
Но Шулдих уже не слушал, он расстегнул и снял джинсы. И вжавшийся в угол Кен мог только закрыть глаза, но и это ему было не позволено. В его сознание немедленно, точно так же как в прошлый раз, ворвался образ Айи. Он распахнул глаза и уставился вдаль, тщетно пытаясь игнорировать теплое дыхание Шулдиха, коснушееся самых интимных мест. Но, хотя рот немца был занят, он продолжал мысленно.
(Все имеет две стороны. Любовь и ненависть. До сих пор ты знал только любовь, я же показываю тебе ненависть.) - говорил Шулдих, в то время как его губы и язык умело добивались реакции от тела юноши. (И в этом насмешка над всем, что было тебе дорого.)
Кен старался отвлечься, игнорировать, но в этот раз ласки Шулдиха были нежными, и, несмотря на весь свой сарказм, в этот раз он приносил не боль, а удовольствие. И Кен сдался, и когда он бурно кончил, Шулдих мог читать его, не прилагая к этому никаких усилий. Неец поднял голову, облизнулся и, улыбаясь, поцеловал Кена.
(Признайся, тебе понравилось.)
Но Кен не ответил, пустые, мокрые от слез глаза смотрели в пространство. Он ни разу их не закрыл. Шулдих застегнул ему брюки, поднял на ноги и повел прочь из комнаты Фарфарелло. Он провел его по пустым коридорам жилого комплекса к лифту. В гараже, у машины, их терпеливо ожидал Фарфарелло. Шулдих швырнул Кена на заднее сидение и поцеловал Фарфарелло.
Ирландец облизнулся.
- У тебя вкус секса.
- А какой же еще у меня может быть вкус?
Фарфарелло не ответил.
- Скучал?
- Безумно.
- Тогда поехали.
Они сели в машину и Шулдих выехал на улицу. Молча они ехали сквозь ночной город, чьи огни отражались от свинцовых туч. На полпути стал накрапывать дождь, а затем разразился ливень. Шулдих, уставший от барабанной дроби капель, вставил в плеер компакт диск и врубил на полную мощность. Припев заставил его улыбнуться.
Это была все та же песня, о которой он как-то говорил Брэду, песня, описывающая его так точно, словно можно было подумать, что она была написана именно про него. С тех пор как он услышал ее впервые, много лет назад, он ставил ее только одному человеку, и призрак Либи заплакал. Он нажал кнопку повтора и всю оставшуюся дорогу гонял ее по кругу.
Когда они припарковались, все еще шел дождь. Оба Шварц безмолвно вышли из машины. Шулдих открыл заднюю дверь, вытащил Кена и бросил его в грязь. Вокруг только пустырь и свинцовое небо.
Шулдих пинком отбросил Кена от машины и убрал с лица мокрые рыжие пряди. Кен скорчился, грязь и трава пачкали его одежду, кожу, попадали в незажившие раны. К нему подошел Фарфарелло и разрезал веревки, связывавшие его руки. Иралндца никогда не волновала аккуратность, и нож успел перерезать запястее прежде, чем перерезал вереку. Потекла кровь.
Кен даже не шевельнулся.
Шулдих несколько мгновений смотрел на сломленного врага. Затем брезгливо фыркнул и отвернулся. Но даже буря не смогла заглушить его спокойный голос.
- Помни, Хидака Кен. Не важно что случится в будущем, ты всегда будешь помнить, что я был твоим первым. И это будет глодать тебя до самой смерти.
Они вернулись в машину, оставив Кена его судьбе и дождю. Фарфарелло облизнул с кончика ножа кровь.
- Тебе понравилось ломать его, да? - спросил ирландец.
Шулдих прибавил скорость. Одна рука на руле, другая приглаживает взлохмаченные ветром мокрые волосы.
- И что?
- Ты жесток.
- Не больше чем ты.
- Мне это нравится.
- Я знаю. Теперь - заткнись. И убери ноги с приборной доски. Хватит и того, что сидения вымокли, не хватает еще все заляпать грязью.
- Сука, сука, сука.
- Просто несравненная.
Фарфарелло закрыл свой егдинственный глаз и запрокинул голову.
- Надо было его убить.
- Ты хочешь бессмертия или нет? Если мы не вовремя прикончим парнишку Фуджимии, то когда мы дойдем до финальной сцены, его ничто не удержит.
- Ты начал рассуждать как Брэд.
Шулдих скривился.
- Не нарывайся.
Всю оставшуюся дорогу они молчали.

Часть 23

После случая с Кеном прошел уже месяц, а Шулдих так и не смог затащить Брэда в постель. Американец держался от него на расстоянии и не смотря на то, что они занимались одними делами, пресекал любые попытки завести посторонние разговоры. Шулдих бесился и делал жизнь окружающих невыносимой. Наги возился с компьютером, Фарфарелло поносил Бога. А Шулдих оставался наедине со воими мыслями, котрые никогда не были приятными.
- Я ненавижу его! - злобно прошипел он, заперся у себя в комнате и врубил музыку на полную громкость. Английский рок очень подходил под настроение.
(Правильно. Я тебе верю.) - сухо заметила Либи.
Он хмуро зыркнул в ее сторону, ему казалось, что она стоит у окна.
- Заткнись.
Она приподняла тонкую бровь, и улыбнулась.
(Ты сам все осложнил, Шулдих)
- Как всегда, помнишь? - парировал он и рухнул на кровать, - Я всем ломаю жизнь. И это у меня получается лучше всего.
(Лучше всего ты трахаешься) - поправила она.
Легкая улыбка растревожила синяк на щеке.
- И это тоже.
Он моргнул и неожиданно она уже сидела на кровати.
(Почему?) - услышал он простой вопрос.
- Потому что я сам это выбрал.
(Она не заслужила смерти)
- Какая разница?
Либи вздохнула.
(Не знаю, что с тобой делать.)
- Ты мертва. Ты ничего не можешь сделать.
Шулдих вскочил с кровати и прошел сквозь нее, по дороге выключив стерео.
- И в этом то все и дело.
Он оставил ее в своей комнате, выбросив из своего сознания, где вероятно она только и существовала, и вышел в ночь. Он оставил за спиной здание, и пошел по улице, своему единственному дому. Он вынул сигарету, прикурил и глубоко затянулся, надеясь, что это успокоит его истрепанные нервы. Он шел не задумываясь куда, глядя себе под ноги и думая о своей жизни. Никотин защипал не зажившую губу и он скривился, но не обратил на боль особого внимания, как игнорировал и остальные саднящие синяки. Он заработал их не в стычке. Это было наказание за убийство драгоценного ребенка Такатори, его дочери, Оуки. Ему нравилось играть с ней и ее сводным братишкой, убийцей, Оми. А в конце этой извращенной игры, ему пришлось позволить Фарфарелло убить ее.
Он не жалел об этом. Он не жалел ни о чем, что когда-либо делал. Он молча терпел наказание, пока Брэд не остановил Такатори и не подкинул тому в своей спокойной, вкрадчивой манере, идею, что в смерти Оуки виноваты не Шварц, а Вайс. И жажда мести Такатори обрела новую мишень. Слова Брэда избавили Шулдиха от грозившего ему унижения - не-паранормал не увидел его потерявшим сознание.
Когда они вернулись на свой этаж, Брэд запер Фарфарелло в его комнате и повернулся, что бы уйти к себе.
(Так ничего и не скажешь?) - спросил его Шулдих.
(Зачем? Дело сделано)
(У тебя всегда есть что сказать.)
(Ты достаточно делаешь и говоришь сам. За всех нас.)
И он оставил Шулдиха наедине с его мыслями, и не обращал на него никакого внимания несколько дней. Шулдих дулся. Он не навидел быть угрюмым, но больше заняться было не чем. За последний месяц отношения между ними из напряженных превратились во враждебные, что незамедлило сказаться как на совместной работе, так и на остальных членах группы. Злость и сексуальная неудовлетворенность росли, но ни один из них не хотел сдаваться.
И теперь он шел по улице, ища выхода и зная, что найти его не сможет. В день когда он выбрал эту жизнь и тишину, он окончательно потерял душу.
Он горько улыбнулся и потер запястье. Шрамы после неудавшегося суицида, шрамы от иглы; жизнь никогда не бывала к нему добра, только оставляла свои отметины на его коже, так что было удивляться, что он ее транжирит опусту, не смотря на то, чем он теперь стал. Ему было некому помочь. Его породило само общество, а врожденный талант стал всего лишь дополнительным инструментом. Таков он был. И он никогда не изменится.
Он бросил на землю окурок и, не останавливаясь, вынул следующую сигарету. Он никуда не шел, просто ему было нужно чем-то себя занять, чем угодно, чтобы выбраться из того дерьма, в которое он вляпался. Он потерял счет времени, и только когда кончилась последняя сигарета в последней, третьей пачке, спрятанной в кармане пиджака, он огляделся, и обнаружил, что стоит перед цветочным магазином, в котором работали Вайс. Это было уже скорее раннее утро, чем поздняя ночь, и наверное, он шел именно сюда. А может быть, кто знает, его сюда позвал тот, кто сидел сейчас на бордюре?
Шулдих убрал сигарету и улыбнулся.
- Плохая ночь? - пошутил он.
Тот вскочил на ноги и потянулся за катаной, которой у него с собой не было, в фиалковых глазах горела ненависть.
- ТЫ! - прошипел Айя.
- Хе. Я. Как твой приятель?- спросил он, - Еще не поправился? Еще видит кошмары по ночам? Все еще видит твое лицо, когда закрывает глаза?
- Я не знаю, о чем это ты, - Айя шагнул вперед но замер, когда Шулдих прикоснулся к его сознанию.
- Ты не врешь. Я знаю. Кен так и не рассказал тебе, что с ним случилось?
Айя настороженно смотрел на него, не желая подходить ближе без оружия. Шулдих засмеялся, быстро пересек улицу, и, прежде чем рыжый Вайс успел отреагировать, ехидно прошептал ему на ухо
- Я трахнул его первым.
С беззвучным криком Айя бросился вперед, чтобы ударить его, но немец уже был вне досягаемости. Он смеялся, видя как на лице Айи отразились злость, недоверие и страх. Шулдих откинул с глаз челку и наклонил голову.
- Спроси его. Спроси его о том, что я сделал, как я его ласкал. Спроси, что он видел, когда закрывал глаза. Спроси как долго он кричал.
- Я не верю тебе! - прорычал Айя.
- Конечно, нет. Потому что не хочешь. - Улыбка Шулдиха стала злой. - Спроси его. Я разрешаю. Правда всегда больнее, чем ложь.
Шулдих рассмеялся и исчез.
Он улыбался своим мыслям. Теперь ему значитально полегчало. Наверное, разобраться в себе, и запутать кого-то другого, было именно тем, в чем он и нуждался.
С рассветом он добрался о дома. Устав от ночной прогулки, он с трудом вставил ключ и открыл дверь. Брэд сидел в гостинной. На диване. С закрытыми глазами. Шулдих закатил глаза и воошел в комнату.
- Не надо было меня ждать. - сказал он. - Я взрослый. Я могу позаботиться о себе сам.
- Шулдих, сядь.
Шулдих слегка опешил от неожиданная резкости тона, прежде чем до него дошел смысл приказа.
- Быстро.
Мысленно фыркнув он плюхнулся в кресло напротив.
- Ну, что? Тебе не хватает секса? Ой, извини, я же говорю о "тебе".
Брэд открыл глаза и внимательно посмотрел на Шулдиха. Он уже привык к тому что настроение Шулдиха могло измениться за доли секунды и пропустил комментарий мимо ушей.
- Это не игра, Шулдих. Мы почти завершили первый этап.
- Дай-ка отгадаю. Ты видел, чем все закончится.
- Мне нужно, чтобы ты был с нами, - продолжал Брэд, снова не обратив внимания на реплику. - И ты должен быть там по своей воле.
Шулдих приподнял бровь.
- Этого можно добиться двумя способами, Брэд. Какой из них ты выберешь?
- Даже и не думай.
Шулдих ухмыльнулся.
Брэд слегка прищурился и что-то вынул из кармана.
- Так ты с нами?
Шулдих улыбнулся увидев перед собой дуло пистолета.
- Новый приказ, Брэд? - тихо спросил он, - Такатори? SZ? Твой?
- Да или нет? - так же тихо переспросил Брэд, - Я вижу два разных будущих и твоя жизнь зависит от того, что ты мне ответишь.
Медленно немец встал, теперь пистолет был направлен ему в сердце. Ухмылка исчезла, на лице появилась непроницаемая маска спокойствия. Таким его Брэд никогда не видел. Шулдих подошел и провел по дулу кончиками пальцев. Взгляды встретились. Утреннее солнце стерло тени с их лиц и двусмысленный ответ нарушил тишину.
- Ты еще не понял? Для тебя - все что угодно.
Несколько секунд они не шевелились, а затем щелкнул предохранитель и Брэд опустил пистолет.
Шулдих опустил руку и молча развернулся. Брэд смотрел ему вслед. В то мгновение, когда они смотрели друг другу в глаза, он мог поклясться, что и правда слышал чувство в голосе Шулдиха. Или это было только его разыгравшееся воображение; может он просто услышал то, что хотел. Но все же...
Все когда-нибудь случается впервые.
Продолжение следует...